— У меня, видимо, такой склад характера. Я, наоборот, люблю уединиться и побыть с собой.
Финарэль села обратно на свой стул и вздохнула:
— Терри с тобой несказанно повезло. Пока мои росли, я поседела на добрую половину головы. Хотя Леука была другой, более спокойной, но упрямой, хоть вешайся. Кстати про повешение... — Финарэль подергала немного кривой подвяз и спросила: — Нормально вышло? Или лучше не позориться перед Сошарром?
Ави встала со своего места и подошла к Финарэль. Пробежалась пальцами по узлам, кое-где подправила и ответила:
— Вот теперь отлично. Его величество будет доволен.
— Его величество совсем распустился, — горестно проговорила Финарэль. — Совсем осатанел. Посадил меня за плетение. Хорошо, не за вязание.
— Зато мы можем подглядывать за Ларисс, — сразу добавила плюсов их положению Ави. И Финарэль улыбнулась.
— Еще и умненькая. Настоящее золотко. Августа — ты должна занять трон Канисиана. Просто обязана. Иначе Марис своим пузом тебя подви... нет... — на последнем слове Финарэль снова вскочила со своего стула и пораженно замерла. — Точно! Марис! — почти прокричала Финарэль и схватила Ави за плечи. — Мне срочно нужно к твоей маме. Прикрой меня. — И не услышав ответ, вылетела из оранжереи. Ави только покачал головой. Да какой, космос побери, трон! Ей бы со своим замужеством справиться бы.
Она доплела часть панно и снова откинулась на спинку стула, закинув голову. Она вынула шпильку из волос, позволяя им рассыпаться из тугого узла, и умиротворенно выдохнула. Хотелось посидеть в одиночестве и подумать о том, когда же все-таки проводить церемонию. Эрсах ее не торопил, и Ави в последние дни почему-то стала видеть в этом не только акт заботы. Может быть, она чего-то не знает...
— Сейше Сареффа, какой приятный сюрприз, — этот голос Ави узнала сразу — только жрец Мейшу говорил столь музыкально приятно, усыпляя бдительность. Настоящий коварный змей. Ави его и боялась, и уважала. Как и многие на Атлее.
Она выпрямилась на стуле и обернулась, посмотрев тому в глаза.
— Добрый день, ваше святейшество.
— Ох, зачем такой церемониал, моя дорогая Августа. Вы же будущая супруга нашего уважаемого аттера. Кстати почему же ваш жених не торопит вас с датой ритуала? — вдруг спросил Мейшу и посмотрел так хитро, с прищуром, будто успел залезть в голову к Ави. Та даже машинально снова скрутила пучок из волос и заколола его, не желая демонстрировать свою минутную расслабленность.
— А почему он должен торопить меня, Мейшу? — Ави не стала уклоняться от предложения перейти окончательно на неофициальные обращения друг к другу.
— Разве вы не в курсе? — притворно удивился Мейшу. — К нам поступил сигнал тревоги с дальних рубежей. Истинное зло приближается к нашим мирам, и вскоре все отправятся на войну.
Сердце Ави больно сжалось от страха. Война! Великое Древо, как она могла так беспечно прожигать их совместные дни! И ведь заметила же, что тренировки усилились.
— Значит, не в курсе, — как-то устало выдохнул Мейшу и сел рядом с Ави. — Вы мне нравитесь, Августа. Вы не прожженная интриганка, не отравлены ядами алчности и тщеславия. И вы поистине опора для супруга. Но хотите того или нет, зубки вам отращивать придется. Послушайте старика и не обижайтесь на мои слова, но вы слишком чисты и добры для высшего круга Атлеи. Наращивайте броню, если хотите быть с Эрсахом. Враги есть у всех.
Мейшу встал и поклонился Ави, не дождавшись ее ответа, а потом также бесшумно скрылся за стеклянными дверьми оранжереи. И Ави была ему благодарна за то, что не поставила ее в еще более неловкое положение. Она привыкла, что ее считали наивной и доброй. В конце концов, она ведь и была такой по своей натуре, но еще она хорошо этим маскировалась. Мама растила ее не летним беспечным цветком, а зимним устойчивым терновником. И уж она никому не позволит разрушить свою семью.
***
Рейн стоял на коленях и молчал. Дверь крохотной комнатки-каюты на исследовательской станции оставалась заперта уже сутки. Рик заперся в ней как только получил сигнал о прибытии оцелотов. Сначала немногочисленная команда ученых-исследователей подумала, что это прибыли вархи — переговоры о совместном анализе дальнего космоса были подписаны еще до его отлета. Но стоило ему увидеть по визору передачу видеосигнала с нижней палубы, как его в ту же секунду сдуло в свою каюту, где он благополучно и забаррикадировался.
Но Рейн был упрямее многих и не отступал. Стоял на коленях как последний солдат перед своим королем и не сдвинулся ни на миллиметр.
— Кэп, попейте ройсуба, вы же ничего не ели, — присел рядом с ним Эсте Даст, протягивая высокий стакан с дымящимся напитком.
— Не нужно, Эсте. Я выдержу еще пару суток. Не переживай за меня. Лучше помолись нашему Двуликому за меня. И мою удачу. Без Рика я отсюда не улечу.
— Хорошо, кэп, — со вздохом ответил Эсте. Он встал, но потом все же наклонился и поставил рядом с его принцем напиток.
Рейн криво усмехнулся, но к напитку не притронулся. Какая разница, ведь он все равно сдохнет, если Рик от него откажется. Собственно, он это и заслужил. Жаль, что перед уходом не сможет увидеть его глаза.
— Проходи, — глухо сказал Рик, открыв дверь своей каюты. Рейн, погрузившись в свои мысли как в медитацию, даже не услышал ни звука открывающейся двери, ни шагов Рика. Лишь увидел его высокие сапоги в проходе. Поднял голову и застыл, не в силах отвести взгляд. Глаза Рика сверкали яростью. Горели как два драгоценных камня. И будь Рик хоть каплю псиоником, то, наверное, выжег бы птичьи мозги Рейна к варховой заднице!
Рейн молча поднялся, заставляя онемевшее тело слушаться своего хозяина, и без резких движений зашел в каюту. Рик указал рукой на дальний стул, сам же сел на застеленную койку, а дверь в каюту не закрыл, оставив ее открытой. Через проем тянуло озоном из центральных коридоров станции, где находились лаборатории, и тонким пряным ароматом ройсуба.
Рик молчал. Ждал. Но Рейн по глазам видел, что не простит и не забудет. Шанс без шанса. Разговор без слов. И от этого все продуманные за время полета извинения, мольбы, признания выцвели, становясь блеклыми и бесполезными.
Но Рейн отступать не собирался. Раз не слова, значит, внимание.
— Я хочу отдать тебе твою вещь, Рик. — После этих слов он достал из внутреннего кармана своей летной куртки цепочку и положил ее на стол, стоявший рядом. Медленно поднялся и вышел, но в коридоре остановился, поднял напиток и обернулся — Рик так и остался сидеть на койке. — Завтра я снова буду здесь. И послезавтра. И до конца моих дней, Рик. Потому что я хочу исправить свою ошибку.
Только когда Рейн исчез за поворотом, Рик закрыл дверь и прислонился к холодному металлу лбом. Его трясло.
— Исправить?! — крикнул он. — Сдохни, Рейн Ерст!
Рик сжал челюсть и проглотил всхлип. Как же он его сейчас ненавидел! И ведь не поленился, отыскал его и прилетел. И привез, сука, самую важную для него вещь!
Рик сгреб со стола цепочку с небольшим простым прямоугольным кулоном, в котором было две фотографии: его и белокурой девушки. Родной и любимой сестры, которую дорогое семейство Фергюссон вычеркнуло из своих хроник также легко как и его самого после акта непослушания.
Рейн тогда в порыве ревности сдернул ее с шеи, а теперь вот привез…
Рик никому и никогда не говорил про нее. Ни одной душе. А в данных о семье Мии не значилось. Она исчезла на дальних рубежах. И он ее обязательно отыщет!
