– … Пройди через его кровь мое желание, приведи обратно по моей крови тягу ко мне…
В привороте было всего тридцать три слова, и их чтение заняло полминуты. Рубашка горела дольше. Но все равно к приходу мамы Маруся успела собрать пепел и развеять его с лоджии по ветру в свете полной луны.
Она, выставив руку с пеплом, ждала, пока вечерний ветер сдунет остатки рубашки. И тепло города, готовящегося к ночи, и поднятые воздухом волосы, и ощущение таинственности при сотнях светящихся, но чужих окон соседних высотных типовых домов, переговоры внизу, на улице чужих людей, проезды машин – все создавало незабываемое ощущение свершавшегося приворота.
– Не дождалась дозы алкоголя и решила сжечь квартиру? – заворчала Юлия Сергеевна, войдя в квартиру и меняя туфли на тапочки. Платье пока снимать не стала.
– Мама! – выйдя с лождии, Маруся прошла на кухню, вымыла руки и села за стол. – Я сделала великое дело.
– Офигела от одиночества. – Выставив перед дочерью бутылку «Клюковки», она продолжила нотацию: – Тридцатник на носу – и ни ребенка, ни кошки, ни собачки… А я круглые сутки шарюсь по квартире, не знаю, куда приложить свой интеллект и нерастраченную силушку.
– Как же ты надоела со своими претензиями, – весело ответила дочка. – Достань рюмки, сил нет вставать.
Открыв дверцы кухонного шкафчика, Юлия Сергеевна выбрала самые красивые, богемского стекла.
– Уже снизила планку требований. – Рядом с бутылкой выстроились рюмки, кастрюлька с супом-пюре и две тарелки. – Согласна хоть на сантехника, только рожай.
Скрутив пробку бутылки, Маруся разлила ароматную настойку клюквенного цвета.
– Отцом ребенка будет мужчина из моей среды. Бизнесмен.
– Действительно, логичнее будет бизнесмен. Сантехник сбежит от тебя через неделю. – Выдвинув ящик, Юлия Сергеевна достала вилки. – Хлебушек будешь?
– Только зерновой. – Вздохнув, Маруся призналась: – Мама, я перестала пить противозачаточные.
Сев у стола, Юлия Сергеевна сильно сжала в кулаке вилки.
– Слава тебе, господи. За это не грех выпить.
Утро субботы началось со звонка Григория, он приглашал снова съездить на дачу.
– Родители в Греции, смотрят Афины, Витька на объекте в Подмосковье, и, кроме нас, никого не будет.
– Я занята в эти выходные, – сонно ответила Маруся, отключила телефон и лежала в кровати, довольно улыбаясь.
И снова два дня она посвятила себе, ненаглядной. Вместе с мамой они поехали за город, на дачу к маминой подруге Анастасии, женщине одинокой и навязчиво заботливой. Маруся там «ленилась», сидя в шезлонге и принимая шампуры с шашлыками и бокалы с легким белым вином. Мама с тетей Настей бегали вокруг нее, баловали.
В понедельник на мраморных ступеньках подъезда офиса стоял Григорий с букетом цветов. Никого не стесняясь, он вручил подошедшей Марусе цветы и поцеловал в щеку.
– Соскучился.
Взяв букет и не отвечая, Маруся прошла в свою бухгалтерию. Тут поступил звонок от секретарши Ольги, требовалось прийти к генеральному.
Войдя в кабинет Виктора, Маруся застала его стоящим у высокого окна и рассматривающего вид Москвы с тринадцатого этажа.
– Есть замечания по моей работе? – беспокоясь, спросила Маруся, встав перед солидным письменным столом.
– Нет, – обернувшись, Виктор впервые открыто заглянул Марусе в глаза. – Хочу пригласить тебя в ресторан.
– Сейчас? – искренне удивилась Маруся.
– Вообще-то собирался вечером… – На лице Виктора появилось новое, незнакомое выражение растерянности. – Но давай сейчас?
– А давай! – решилась Маруся.
И они провели день, катаясь на гламурном речном трамвайчике. Пробовали легкие закуски, пили шампанское. Много разговаривали. Виктор признался в давней влюбленности и свою нерешительность объяснил необычно:
– Все время занят.
Он сегодня был другой, не занудный и жесткий, а беззащитный и усталый.
В машине, ожидающей их у причала, сразу заснул, и Маруся велела шоферу ехать не к себе, а сразу к Виктору.
Утром они вместе приехали на работу. В половине десятого. И впервые главбух Серафима Ивановна не упрекнула ее в опоздании. Зато в дверях появился Гриша и, сдерживая бешенство, поманил к себе.
Идя за бывшим любовником, Маруся рассматривала его со спины. Вроде бы и одежда та же – джинсы и свободная синяя рубашка, и прическа, и даже пружинящая походка в кроссовках, а вот сердце, как раньше, не екало.
Выясняли отношения в переговорной комнате.
Курить в офисе категорически запрещалось, и Григорий нервно вертел в руках тяжелую черную пепельницу, рассматривал Марусю. Сев, она закинула ногу на ногу, что подчеркнуло округлость бедер, выпрямила спину, что выгодно выставило грудь, и еще она покачивала на пальцах ноги переливающуюся стразами босоножку. До чего же она все-таки эффектная. Сцука-баба.
– Переспала бы мне назло с кем другим, но с братом зачем? – Искреннее возмущение Григория мало затронуло Марусю.
– Не назло и не переспала. – На вопросительное выражение лица Гриши с мечтательной улыбкой пояснила: – Мы занимались любовью.
– Прекрати! – Григорий вскочил, и стул с грохотом опрокинулся. – Прекрати меня бесить! Не прощу!
– За что прощать? – Встав, Маруся одернула узкую юбку. – У меня работы много.
– Да черт знает что такое! – Подскочив к Марусе, Гриша схватил ее за плечи и стал трясти. – Что с вами случилось после того проклятого удара хрустальной хренью?
– Не поняла, – посерьезнела Маруся. – Ты бил брата наградой за строительный проект?
– Окончательно сбрендила? – Отпустив бывшую любовницу, Григорий устало сел на соседний стул. – Почему я его бил? Не было никакой драки. Хрустальная награда свалилась на Витю и расшибла нос. Кровь брызнула, залила его рубашку, я бросился помогать и измазался.
– То есть у тебя кровь не шла?
Заметив меняющееся выражение лица девушки, Григорий насторожился.
– Что ты задумала? При чем здесь кровь? – И он стал вспоминать. – Книга… бабушка… заговоры, привороты. Я же сам в школе привораживал, дурак, еле избавился потом… – Резко подняв голову, Гриша понятливо улыбнулся. – Ты его приворожила. Вот почему…
Не слушая Григория, Маруся выбежала из переговорной и быстро прошла в кабинет бухгалтерии. Вчерашний букет на столе скрывал ее от сослуживцев, и не было видно взволнованности Маруси.
Звонок сотового телефона застал врасплох.
– Уже пять минут седьмого, – спокойный голос Виктора напомнил о вчерашнем дне, о нежной ночи. – Можешь минут через пятнадцать спускаться к машине, я скоро выхожу. Поедем ужинать.
Ничего не ответив, Маруся положила трубку. И что же, ей теперь всю жизнь сомневаться – любит Виктор ее на самом деле или сработал приворот? Идти или не идти к автомобилю? Или убежать в метро и спрятаться дома? Что ей теперь делать?
