Андрей и Ирина сидели в машине у салона связи в ожидании Сергея. Муж обнял жену, прижав к себе, и отвечал на её короткие и редкие вопросы.
– Держи свой телефон и паспорт, – сев в машину, сказал Громов. – А это тебе бонус, – добавил он, вручая новый смартфон в упаковке. – Если я ничего не путаю, то твоему аппарату пятый год. Таких моделей уже и в продаже нет, – улыбнулся он.
– Ты делаешь мне подарок?
– Я знаю, как ты относишься к старым вещам, но новый – это награда за проявленное мужество и выдержку. Ребёнка всегда успокаивают новой игрушкой, а ты у нас сейчас как тот ребёнок. Звони Лене, успокой её и скажи пару слов.
– Громов, я знаю, что из-за моей пропажи, шашлыки вам пришлось отменить, – улыбнулась Ирина. – У вас весь вечер и два дня впереди. Начинайте сегодня, а мы навестим вас завтра. Не пропадать же мясу. Я бы чего-нибудь сейчас съела, – говорила она, набирая телефон Лены. Она поговорила с Леной, Асей и даже с Ильёй Петровичем. Разговоры длились не более минуты, сводились к предложению не менять планов и о возможном приезде завтра.
– Ты куда нас привёз? – спросила Ирина, когда Сергей Громов остановил машину у клиники. – Как я в таком виде покажусь там?
– Давайте, мамаша, без разговоров. Скажет доктор, что всё у вас в порядке – я отвезу вас домой, а нет – оставлю здесь. Идите. Ты сейчас на эмоциях и не думаешь о психушке, а я помню, откуда мы тебя забрали, – решительно сказал Сергей.
– Ириша, не спорь. Зоя Васильевна нас ждёт. Я звонил ей до того, как поехали за тобой. Серёга прав, стоит показаться врачу.
Зоя Васильевна, действительно, ждала пациентку с тревогой, но волновалась напрасно. После осмотра, посоветовав супругам покой и положительные эмоции, она проводила их домой.
– Я очень рада, что всё обошлось, – сказала она. – Говоря о покое, я не думала о постельном режиме. Тебе нужен душевный покой, пусть и стоя на голове, – улыбнулась она.
Поднявшись в квартиру, Ирина попросила мужа включить кофемашину и прошла в душ. Нервное напряжение уходило вместе с пенной водой. Она набросила на себя халат и с полотенцем на голове вошла в кухню.
– Ты сам голоден? Чего у нас в холодильнике есть?
– Я вчера купил всё свежее по твоему списку, – обнимая жену за плечи, ответил Андрей. – Ты решила выпить кофе?
– Полную чашку с молоком и с сахаром, а ещё бутерброд с ветчиной, помидором и майонезом. Дальше я подумаю. Ты от меня не отставай, – сказала она и замолчала.
– Ириша, ты чего?
– Как ты думаешь, её найдут?
– Найдут. Обязательно найдут. Ты должна думать сейчас о другом. Поешь, и мы с тобой поговорим. Твой кофе остывает, а холодный ты не пьёшь. Снимай полотенце, вынесу его на лоджию, пусть сохнет.
Двенадцатого мая Ирина после приёма у доктора, поехала в торговый центр. С пакетами вещей для ребёнка, она вернулась к машине и услышала звонок своего смартфона. Звонил Максимов. Договорившись о встрече, сложила пакеты в машину и поехала в кафе.
– Ирина, дело очень деликатное и мне нужен твой совет. Обещай, что не будешь волноваться? – просил он и, получив ответ, продолжил: – Здесь результаты экспертизы Шалимовой и Артёма Игнатова. Артём сын Виктории. Десять лет назад Ника родила сына в районной больнице и отдала его своей соседке по палате. Через полгода семья Игнатовых переезжают из района в город, в квартиру купленную матерью Ники. Она же помогала семье, но почему-то скрывала это от мужа. Три года назад глава семьи попадает в ДТП, а мать начинает пить. Именно у неё мы и нашли Викторию, которая выбросилась с девятого этажа.
– Откуда ты это знаешь и когда вы её нашли? Недоверчиво спросила Ирина.
– Сама Игнатова всё нам и рассказала. Женщины ссорились, выясняя отношения, сын всё слышал, и не было смысла это дальше скрывать. Как вышли на них – тебе неинтересно, нашли четвёртого, похоронили вчера. В момент задержания, она бросилась с балкона квартиры Игнатовых, в которой скрывалась.
– Максим, я тебя не понимаю.
– Я хочу поговорить с Шалимовым. Он перенёс инфаркт, но уже чувствует себя неплохо. Потеря дочери его может доконать, а наличие внука – помочь поправиться. Мне жаль мальчишку. Что думаешь?
– Ты сам будешь разговаривать или хочешь, чтобы это сделала я? В любом случае прежде нужно поговорить с доктором. Расскажи мне о мальчике. Поехали.
Вдвоём они поговорили с доктором. Он и сказал, что пациент уже знает о смерти дочери: – «Наше сарафанное радио сообщило ему новость о самоубийстве Виктории Шалимовой, приукрасив его причиной и подробностями». Решили, что новость о наличии внука, Аркадию Павловичу сообщит Ирина.
– Здравствуйте, – сказала она, войдя в палату. – Меня зовут Ирина Платонова. Можно мне присесть?
– Присаживайся. Ты хочешь, девочка, услышать от меня слова раскаяния? – тихо спросил Шалимов. – Я раскаиваюсь. Мне стыдно за выходки дочери, которые не укладываются в моей голове. Мне очень жаль, что ко всему, что произошло с тобой, Ника приложила руку. Прости. Она сама себя наказала.
– Не будем говорить плохо об ушедших. Я здесь с другой миссией и хочу, чтобы Вы меня послушали и услышали, – сказала Ирина и пересказала то, что услышала от Максимова. – Я ни на чём не настаиваю, ни о чём не прошу, Вы сами решите этот вопрос. Я не видела своего отца восемнадцать лет, а теперь мы дружим, пусть и на расстоянии. Важно не только то, кто с тобой рядом, но и то, кто кому рад.
– Мальчик знает обо мне? – спросил Шалимов, глаза которого наполнились слезами.
– Он слишком рано стал взрослым и многое понял, когда его мать и Ника ругались, выясняя отношения. С ним работал детский психолог. Он предпочитает жить с матерью, которая выпивает, но лишать её материнских прав нет оснований. Одни теряют голову от спиртного, а у Игнатовой она на месте. Вам стоит пообщаться с парнем, может подружиться – это ваша кровь. Здесь его номер телефона. Извините меня за беспокойство.
– Вы кого ждёте с Андреем?
– Дочку. Дарья Андреевна родиться через месяц, – улыбнулась Ирина. – Поправляйтесь. Вам есть ради кого жить. Говорят, что внуков любят сильнее, чем детей.
Прошёл месяц. Вечером Ирина почувствовала слабые боли внизу живота.
– Андрей, кажется, пора. Отвези меня в клинику или вызови неотложку.
Девочка весом три восемьсот и ростом пятьдесят один сантиметр родилась двенадцатого июня в три пятьдесят. Это была самая длинная ночь в жизни Андрея Платонова.