Адам столкнулся с Эрлом, вышедшим из табачной лавки.
— Привет, шериф. Я иду в конюшню. Буду рад отвести твоего мерина и избавить тебя от ходьбы.
Адам настороженно посмотрел на него и протянул ему повод.
— Я присмотрю, чтобы его накормили и вычистили до своего отъезда домой.
— Спасибо, Эрл, — мрачно сказал Адам.
— Нет проблем.
Эрл повернул к двухэтажному грубо сколоченному строению через дорогу. Адам окликнул его:
— Эрл?
— Да, шериф?
— Ты ведь не сердишься на меня, как другие?
Эрл бросил взгляд на улицу и прищурился, увидев Сюзанну, все еще стоявшую у офиса Адама.
— Я полагаю, ты понимаешь, что сделал с этой малышкой? И я считаю, что ты сам знаешь, как все уладить. Что до меня, то я только радуюсь тому, что ты сделал.
— Ты что? — спросил Адам. Он думал, что Эрлу нравилась Бренди, когда они бывали все вместе. Наконец-то найдя союзника, он не почувствовал удовлетворения. Вместо этого Адам сузил глаза, не понимая, почему этот человек так счастлив из-за отъезда Бренди.
— Да. Вчера моя Мэгги поехала к Бренди, когда Сюзанна стала всем рассказывать о ее отце. Сказала, что девушка совершенно сломлена, не слушала никаких доводов и все такое. Мэгги поняла, что была такой же упрямой, отказываясь выйти за меня замуж из-за того, что люди могут начать сплетничать, если мы не подождем. Она приехала ко мне прошлым вечером, когда узнала, что Бренди уехала. Сказала, что любовь слишком ценная вещь, чтобы пренебрегать ею или растрачивать попусту. Ну, можешь представить, как я обрадовался этим словам. Я сразу же привел священника, и он обвенчал нас, пока она не передумала. Первым делом перевез ее к себе этим утром со всеми ее пожитками. Их, правда, не так уж много.
Счастье Эрла не могло уменьшить страдания Адама, но он, тем не менее, протянул ему руку:
— Поздравляю. Я уверен, что вы будете счастливы.
— Конечно. Я долго ждал такую женщину, как Мэгги. И не позволю, чтобы что-то встало на пути нашего счастья.
Адам понял упрек. Налитые свинцом ноги тяжело несли его к дому Кармел. Он страшился войти в него, понимая, что там больше нет Дейни и Бренди, приносящих в этот дом радость. С ними в него пришло какое-то особое тепло, которого так долго в нем не хватало.
Когда Адам открывал щеколду, позади послышались шаги, и он с вспыхнувшей надеждой резко обернулся. Но это была всего лишь Дороти Уокер. Мужские башмаки на ее ногах оставляли большие следы на глубоком снегу.
— Дороти… — поздоровался он.
Она что-то фыркнула, задрав нос, и протопала мимо, а Адам пристыжено покачал головой. Он потерял не только единственную женщину, которую любил, но и уважение всех горожан. Они теперь ненавидели его.
— Кармел! — позвал он. Его голос эхом отразился в холле. Адам снял шляпу и повесил на вешалку. В зеркале увидел мельком свое измученное лицо. Только сегодня утром он был поражен, когда брился и увидел в зеркале свою улыбку. Теперь все кончено. На этот раз улыбка так просто не вернется.
Кармел с суровым выражением на старом лице выехала из гостиной.
— Итак, ты приехал. Выглядишь ты ужасно, — с обычной откровенностью сказала она.
— Ты не собираешься говорить мне, какого дурака я свалял? Я удивлен, что ты вообще говоришь со мной. Больше никто не разговаривает. Кроме Сюзанны.
— Гм, держу пари, у нее есть что сказать. Нет, я считаю, что ты уже достаточно страдаешь. Нет смысла посыпать солью раны.
— Я потерял ее, тетя Кармел. До сих пор я не понимал, как много она значит для меня. — Адам запустил пальцы в волосы, потом провел ими по лицу. — Что я буду делать без нее?
— Никогда не думала, что ты так легко пасуешь перед трудностями.
— О чем ты говоришь?
— Ты как будто сдался. Словно у тебя нет выбора.
— Она уехала. Я потерял всякий шанс.
— Ты мог бы поехать за ней.
— Она уехала день назад.
— В ветхом фургоне, который тащит хромая лошадь. Твоя лошадь могла бы мигом нагнать ее.
Адам покачал головой, выставив вперед ногу и упираясь руками в бедра.
— Ты полагаешь, что она захочет вернуться? Почему бы это? Как все в этом городе, она считает, что я получил, наконец, повод, который был мне нужен, чтобы представить ее шарлатанкой. И даже если бы я разрешил ей остаться, мне всегда бы напоминали о ее отце и о том, что я считал ее тоже мошенницей. — Адам откинул голову и, глубоко вздохнув, продолжил: — После того как я относился к ней, она никогда не поверит мне, если я скажу, что теперь люблю ее. Кроме того, Бренди считала, что она добропорядочный человек. Насколько я знаю ее, сейчас она мучится сомнениями относительно своих способностей. И она знает, что весь город в курсе прошлого ее отца. Нет ничего, что заставило бы ее вернуться.
Он услышал детский голосок на кухне, и сердце его дрогнуло. Дейни!
— Она вернулась, — прошептал он.
— Нет, Адам, — ответила Кармел, но он не слышал ее. Огромными шагами он побежал на кухню. За столом Джин чистила картошку. Спиной к нему сидела Дейни, закрыв лицо руками.
— Дейни! — воскликнул он, подходя к девочке и становясь на одно колено.
Она посмотрела на него, и сердце Адама оборвалось. Ее маленькое личико было мокрым от слез, глаза опухли и покраснели. Она часто дышала, пытаясь улыбкой подавить рыдания.
— Дейни?
Выпрямившись на стуле, она бросила на него холодный взгляд. Ее рот, так похожий на розовый бутон, стал жестким, губы сузились, и она прищурила темные глаза.
— Это все твоя вина, — горячо обвинила она его, и слезы снова наполнили ее глаза. — Она уехала навсегда. Она оставила меня здесь и никогда не вернется. Я ненавижу тебя! — вскричала Дейни, вскакивая так резко, что опрокинула стул. — Ненавижу!
Дейни повернулась и выбежала из кухни. Ее крики продолжали разноситься по большому дому. Адам тяжело прислонился к столу, глаза его подозрительно заблестели.
— Она совсем одна.
Адам проглотил второй стакан виски и снова наполнил его, уставившись на сплошную снежную пелену за окном.
— Она совсем одна в этой чертовой метели, первой в эту зиму.
— Сейчас ты ничего не можешь сделать, — в сотый раз повторила ему Кармел. — Она укроется в фургоне, пока все не успокоится. С ней будет все в порядке.
Этими словами она хотела успокоить его, но Адам уловил некоторую неуверенность, которую она не смогла скрыть.
В доме все еще слышался плач и крики Дейни. Чувствуя себя преданной Кармел и Адамом, она позволяла только Джин утешать себя. И даже потом малышка не успокоилась. Адам был уверен, что отъезд Бренди оставил ее с ужасным чувством невосполнимой потери. Бренди и Дейни были всем друг для друга. Без Дейни Бренди была совершенно одинока в этом мире.
