Ознакомительная версия.
Сверкающая, совершенная и очень холодная.
– Больше похоже на критику.
– Ну… – с волчьей улыбкой ответил Азиз, – снежинкам свойственно таять.
На это Оливия действительно немного растаяла, снова порозовела и крепче сжала его пальцы. Восхитительная реакция.
– Пойдем, – он повел ее за собой к столу, – нас ждет ужин.
– Как романтично, – заметила она, забирая свою узкую, хрупкую ладонь.
Азиз неохотно выпустил ее. Логически он понимал, что не может следовать желанию, которое вызывает у него Оливия. Это усложнит всю ситуацию – его брак, его правление. Если все сложится, завтра Оливия улетит в Париж, а он найдет Елену…
Словно читая его мысли, Оливия спросила:
– Этот Халиль… Он может причинить вред королеве Елене?
Тревога в глазах Оливии отражала чувства, от которых у Азиза все скручивало в животе.
– Не думаю. Это бессмысленно. К тому же она королева. Похищение – уже плохо, но причинение вреда подведет Халиля под международный трибунал.
– Разве Халиль сам этого не понимает? – нахмурилась Оливия.
– Кадар не входит в международные союзы, – невесело улыбнулся Азиз. – Пока, по крайней мере. Мой отец правил железной рукой. Люди любили его за то, что он был сильным лидером и поддерживал стабильность в стране. Но он все делал по-своему и не позволял никому вмешиваться в то, что происходит в наших границах.
– Но правительство Талии должно выдвинуть протест!
– Если узнают, что случилось.
– От них ты тоже это скрываешь?
– Я вынужден скрывать это от всех. Но я найду Елену. – Он положил салфетку на колени Оливии, чтобы найти повод прикоснуться к ней. Ее тело отозвалось дрожью. – Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Приятном.
Оливия поиграла с ножкой хрустального бокала, гладя ее длинными тонкими пальцами. Ее губы изогнула улыбка.
– Боюсь, ничего в голову не приходит.
– Неужели мы вдвоем ничего не придумаем? – усмехнулся Азиз в ответ. Его голос звучал ниже, чуть хрипло. Он не собирался флиртовать, но это получалось само собой. И, судя по тому, как Оливия пробежала язычком по губам, она это заметила.
– Уверена, ты все время думаешь о чем-то «приятном», – сказала она. – Хотя я раньше не слышала этот эвфемизм.
– Очень невинный.
– Не флиртуй со мной, Азиз. Я понимаю, что это привычка, но раньше ты держал себя в руках.
– Привычка? – со смешком переспросил он.
Оливия посмотрела на него в упор:
– Ты плейбой. С этим ничего не поделаешь.
– Звучит как хроническая болезнь, – сухо усмехнулся Азиз.
– Надеюсь, ты все-таки умеешь держать себя в руках, потому что меня ты в свою коллекцию не добавишь.
Азиз догадался, что их флирт задел Оливию, и откинулся на спинку стула.
– Привычка или нет, но мне нравится твоя улыбка, твой смех. Раньше я слышал его всего раз, и то случайно. Ты была в кухне и не знала, что я вошел в дом. И смеялась. – Азиз сделал паузу, видя, как Оливия бледнеет, как шире раскрываются глаза. – У тебя замечательный смех. Богатый, глубокий… сексуальный. Интересно, что тебя рассмешило.
– Я… я не помню.
– При мне ты так не смеешься.
– Может, ты не смешной, – парировала она, снова защищаясь, и Азиз с улыбкой кивнул.
– Это вызов, Оливия.
– Тебе не победить. Зачем тебе слушать мой смех? Я экономка, я на тебя работаю. Ты меня даже не знаешь.
– Значит, могу узнать? – Он осознал, что ему действительно интересно, почему такая женщина – красивая, умелая, умная, обаятельная – скрывается от мира, работая экономкой в пустом доме.
– Нечего узнавать. Я живу тихо. Не то что ты.
– Это как, Оливия?
– Ты сам знаешь. Вечеринки до рассвета, новая женщина каждую ночь.
– Ты не одобряешь.
– Не мне судить. Но я сама не хотела бы так жить.
– Я уже понял, что мы полные противоположности. Но наверняка можно сойтись посередине.
– Где, например? – Она сверкнула глазами.
В постели. Азиз внезапно отчетливо представил Оливию на смятых шелковых простынях, роскошные волосы рассыпаны по подушке, губы розовые и припухшие от его поцелуев. В нем мгновенно пробудилось желание, хотя он и знал, насколько это неуместно.
– Вопрос требует обсуждения, – легко ответил он.
Оливия только покачала головой.
Вошел официант с первой переменой блюд. Пока он накрывал на стол, оба молчали, и Оливия не поднимала головы, хотя пробормотала негромко «спасибо». Когда он ушел, Оливия вернулась к разговору:
– Ты будешь скучать по такой жизни? Вечеринки, женщины… После свадьбы и восхождения на трон все наверняка изменится.
– Да, наверное. – Азиз взял вилку и принялся играть с листком салата. – Но я не буду скучать по прошлому. – Сам пораженный собственной честностью, он постарался говорить как ни в чем не бывало. – Такой я легкомысленный.
– Легкомысленный человек не боролся бы так за свой трон.
– Может, я просто хочу власти.
– А если честно, почему? – спросила она. – Почему ты хочешь быть шейхом? Раньше Кадар тебя не интересовал. Ты сам говоришь, что редко сюда возвращался.
– Вопрос не в желании, – мгновение спустя ответил Азиз. – Это мой долг.
– Раньше долг тебя не интересовал, – заметила Оливия.
Азиз изобразил, что морщится.
– Ты не сдерживаешь удары, Оливия.
– Зачем сдерживаться?
Азиз рассмеялся:
– Действительно. Но вопрос резонный.
Азиз не хотел на него отвечать, но ощущал странную потребность быть честным. В его жизни было слишком много притворства. Оливии, с ее прямотой и безыскусностью, можно было доверять – по крайней мере, в малом.
– Отец никогда не хотел, чтобы я стал шейхом, – после паузы ответил он. – Он был во мне разочарован.
– Но почему?
Потому что отец любил Халиля. Даже зная, что это не его сын, даже изгнав его, шейх Хашем тосковал по любимому сыну и отвергал Азиза. Однако на этом честность Азиза заканчивалась – он не хотел жалости.
– Мы просто во многом расходились. – Мягко говоря. Он до сих пор помнил, как издевался над ним отец в ответ на любую попытку ему угодить. Однажды Хашем втащил его в комнату, полную помощников и советников, и приказал наизусть читать конституцию Кадара. Азиз сбился всего один раз – но Хашем безжалостно насмехался над ним, а потом дал пощечину и выставил прочь. Таких воспоминаний у Азиза были десятки, сотни. Пока наконец он не потерял девственность – с одной из любовниц отца – и не узнал, что есть другой способ жить. Ни о чем не заботясь.
– Ты держался подальше от Кадара из-за отца? – спросила Оливия. Азиз моргнул, прогоняя воспоминания, и легко улыбнулся. – Но это не объясняет, почему ты решил вернуться и стать шейхом.
– Думаю, из чувства противоречия, – медленно ответил Азиз. – Я хочу доказать отцу, что он был не прав. Доказать, что я могу быть шейхом, и весьма хорошим. – В его голосе зазвучали страсть и напор, и Азизу стало неловко за свой порыв.
Ознакомительная версия.
