Быстро переодевшись, Анна-Лиза поспешно вышла из дома. Единственной ее надеждой были люди, ранее работавшее в поместье и все еще жившие в поселке. Она разыщет их и спросит совета.
Очутившись под самодельной вывеской местного кабачка, Анна-Лиза застонала от досады. Только что хозяин заведения, Хуан, имел с ней беседу. Он говорил на ужасной смеси, испанского с английским, но, так или иначе, они пришли к взаимопониманию. Она специально направилась к нему, так как знала, что Хуан — просто кладезь всякой информации. Но теперь… Отойдя от кабачка, она досадливо сдула прядь волос с лица.
— Свиньи, — бормотала Анна-Лиза в растерянности, идя по узкому тротуару. Это было то, на чем настаивал Хуан. Свиньи должны подбирать с земли упавшие фрукты, таким образом, очищая плантации от гниющих плодов.
Наконец она остановилась перед булочной, не обращая никакого внимания на ряды восхитительной выпечки и пузатые буханки хлеба с хрустящей корочкой, так как все ее мысли были заняты еще одним высказыванием Хуана. Как он сказал? «Там, где дело касается драгоценной agua[7], вражда между соседями может переходить из поколения в поколение».
Да разве она не знала этого! Анна-Лиза вздохнула и решила поискать спасения в булочной.
— Сеньорита?
Энергичная женщина за прилавком представляла собой самую лучшую рекламу ароматного ассортимента свежевыпеченных изделий. Она говорила с живостью, походка ее была легкой, несмотря на полноту, а ослепительный блеск здоровых белоснежных зубов подчеркивал теплоту и искреннее радушие, светившиеся в ее красивых карих глазах.
— Нет… спасибо, — сказала Анна-Лиза, мотнув головой так, как будто хотела вытряхнуть из нее все проблемы. Улыбчивая хозяйка магазина, вероятно, даже не поймет ее жуткую смесь, испанского с английским, не говоря уже о том, что она, скорее всего, понятия не имеет, где можно достать свиней.
— Я могу вам помочь, сеньорита? Как насчет вот этого?
Анна-Лиза словно прозрела, когда увидела перед собой огромный кусок щедро пропитанного кремом шоколадного торта, который ей протягивала женщина. Оторвав взгляд от великолепного угощения, она радостно воскликнула:
— Не может быть! Вы говорите по-английски?
— Я много лет работала в семье, где говорили на английском, — гордо произнесла женщина. Затем, еще раз взглянув на Анну-Лизу, она положила кусок торта на весы.
— Когда вас одолевают жизненные проблемы, это очень помогает. Один кусочек и… — Она причмокнула губами и мечтательно прикрыла глаза.
Анне-Лизе понадобилась пара секунд, чтобы решить, что несколько мгновений блаженства ей не повредят.
— Вы правы, — сказала она, доставая кошелек, между прочим, я — Анна-Лиза Уилсон, я переехала на finca Фуэго Монтойа…
— А я — Мария Тереза Гонсалес, — представилась веселая продавщица, кладя сочный кусок торта в нежно-розовую коробку и проворно перевязывая ее серебряной лентой. — Если вам будет еще что-нибудь нужно, — продолжала она, — пожалуйста, не стесняйтесь и сразу приходите ко мне.
— Ну, если уж на то пошло…
Мария Тереза была словно послана небом в ответ на ее молитвы, размышляла Анна-Лиза, когда, почувствовав в себе прилив уверенности, наносила последние штрихи своего вечернего макияжа. Теперь она сможет встретить Рамона с высоко поднятой головой. Полчаса, проведенные с Марией, были равноценны целому году, прожитому в поселке.
Свиньи? Нет проблем. Крепкий петушок, чтобы пробудить к жизни в ее вялых курочек? Его пришлют завтра. Кроме того, Мария делила пекарный бизнес со своими многочисленными родственниками и готова была в свободное время помогать в поместье. А если и этого будет недостаточно, она лично знала каждого, кто когда-либо работал в Фуэго Монтойа.
Анна-Лиза последний раз посмотрела в зеркало. Теперь она готова встретить кого угодно… Даже Рамона Переса? — спросил ее тихий, но настойчивый голосок. Прищурив глаза, она ответила себе: «О, да! Его в особенности!»
Нет, нет, нет, это не может быть правдой, скорее, просто дурной сон, пыталась убедить себя Анна-Лиза, зарываясь с головой в черные атласные подушки. Но эротические напоминания были повсюду… В смятых простынях, в запахе, напоминающем о нем, и в мягком покачивании волн, убаюкивавших ее в этой колыбели обольстительной роскоши.
Ну, хорошо, допустим, подумала она, резко приподнимаясь. Он расставил ей ловушку, и она в нее попалась. Но разве у нее нет никакой гордости, никаких сомнений и никаких принципов? Мысль о том, что она спала с женатым мужчиной, уже приводила ее в ужас, но кто же в здравом уме будет спать с противником? Студентка-первокурсница, и та была бы более благоразумной.
Само слово «ужин» звучало так невинно, так безопасно! Но ужин на яхте Рамона таил в себе слишком много удовольствия. Романтический, чувственный, обольстительный мужчина… Он и не скрывал своих дальнейших намерений. Теперь он наверняка завладеет поместьем Фуэго Монтойа. Ведь затащил же он ее в постель!..
— Что вы делаете?
Анна-Лиза виновато вздрогнула и схватила простыню, чтобы прикрыться, как только Рамон вошел в каюту. Зажмурившись столь крепко, что глазам стало так же жарко, как и лицу, она в отчаянии мысленно умоляла его уйти. Он женатый мужчина! Где только был ее здравый смысл? Ее рассудок?
— Поднимайтесь! — Его голос прозвучал слишком резко.
Это оскорбление?
— Взгляните на меня, Анна-Лиза, — приказал ей он, когда она еще глубже зарылась в простыни. — Ну, нет, так не пойдет. — И, подойдя к кровати, он проворно сдернул с девушки покрывало.
С тревожным криком Анна-Лиза протянула руку, чтобы помешать ему, и только тогда поняла — она не обнаженная, как думала. На ней оказалась верхняя часть довольно элегантной пижамы. Определенно предназначенная для мужчины, из шелка цвета бургундского вина с черной окантовкой, пижама отлично сохраняла благопристойность Анны-Лизы. Откинув с лица спутанные волосы, она подняла голову.
Посвежевший после душа Рамон был одет в темно-серый костюм безупречного покроя, который прекрасно сочетался с белой накрахмаленной рубашкой и строгим шелковым галстуком голубых тонов. Деловой костюм, решила она, смутно припоминая сделанный предыдущим вечером звонок дону Альфонсо с просьбой организовать встречу в его офисе.
— Который час? — спросила она, безнадежно пытаясь хоть как-то нормализовать ситуацию.
— Вот так-то лучше, — одобрительно заметил Рамон, увидев, что она наконец-то делает над собой усилие, чтобы встать. Было видно, что все происходившее его развлекало. Анна-Лиза попыталась вспомнить хоть что-то из прошедшего вечера и запуталась в размытых образах. Но чувство стыда при мысли о том, что, должно быть, произошло между ними, не покидало ее.
