Похоже, у Аллы было не все в порядке с нервишками. Срываться на ребенка в присутствии посторонних нехорошо.
Как только Нина вышла, Алла Леонидовна схватилась за голову:
— Оксанка меня ни в грош не ставит. Ни меня, ни отца. А во всем виновата ее мамаша, с пеленок избаловала дочурку донельзя — потакала в малейшей прихоти. Оксаночке захотелось того — пожалуйста, Оксаночка хочет это — уже несу. Мать моих внучек была легкомысленной дамочкой, она и Ксюшку мечтала воспитать по своему образу и подобию. Что из этого получилось, вы только что видели собственными глазами. Нелегко вам придется с девчонкой, но не забывайте мои слова — не потакать, не баловать!
В гостиной Людмила спросила:
— Алла Леонидовна, это, конечно, не мое дело, а где сейчас ваша невестка?
— На небесах.
— Ой, простите.
— Она умерла во время вторых родов. Врачам удалось чудом спасти Ниночку, помочь Таньке они оказались бессильны.
— А ваш сын?
— Мой сын занятой человек, Людмила. У него своя фирма, которой он уделяет гораздо больше внимания, чем детям. Они практически не видят отца: когда он уходит, девчонки еще спят, когда возвращается, уже спят. Работа, работа и опять же работа. Она отнимает все время, высасывает силы, но сына уже не переделать. Трудоголик до кончиков ногтей. Сколько я с ним ругалась по этому поводу, сколько раз просила сбавить обороты — все без толку. Зарабатывая капиталы, он рискует остаться без детей. Они в скором будущем перестанут его узнавать. — Внезапно Алла Леонидовна повела плечиком. — Не принимайте мои слова буквально, конечно, я утрирую. И вообще… я слишком разоткровенничалась. Значит, ждем вас с вещами через две недели. Если планы, не дай бог, изменятся, обязательно предупредите об этом заранее по телефону.
Заверив Аллу, что ничего не изменится, Людмила покинула особняк. Покидала она его с довольно странным ощущением некой недосказанности. Почему-то ей показалось, что Алла Леонидовна что-то утаила. Утаила нечто важное, особенное.
Отрабатывать положенные по закону две недели не пришлось. Людмила переговорила с заведующей, и та, войдя в положение, отпустила — хоть и с тяжелым сердцем — одну из своих лучших воспитательниц, не забыв снабдить ее отличной характеристикой.
Первый день в особняке прошел, как говорится, ни шатко ни валко. Если с Ниночкой у Алимовой сразу образовались теплые, доверительные отношения, с Оксаной дела обстояли намного хуже. Ксюша наотрез отказывалась принимать новую няньку — так она окрестила Людмилу — и всем своим видом выказывала неудовольствие. Сложно найти общий язык с ребенком, который изначально относится к тебе с предубеждением и не собирается менять своих позиций.
В два часа дня шофер привозил Ксюшу из школы, после чего Людмила должна была находиться при ней, помогать выполнять домашние задания. Оксана была категорически против такого поворота событий. Ей не улыбалась перспектива проводить время в компании няньки, а уж тем более девочка не желала разговаривать с посторонним человеком. Но работа есть работа.
Уложив Ниночку спать, Людмила, скрестив пальцы, постучала в комнату Ксюши, толкнула дверь, увидела внучку Аллы Леонидовны лежащей на круглой кровати и увлеченно играющей в электронную игру.
— Как прошел день в школе? — начала Алимова издалека, про себя отметив, что порядком в спальне даже не пахнет. Одежда, книги, тетради и мягкие игрушки были разбросаны повсюду.
— Дела как обычно, — последовал короткий и жесткий ответ.
— На дом много задали?
Отбросив в сторону игру, Оксана нехотя встала.
— Что вам надо в моей спальне?
— Пришла помочь тебе сделать домашнее задание.
— Я не маленькая, сама справлюсь.
— Ксюш, почему ты такая колючая? Я же пытаюсь с тобой подружиться, а ты меня отталкиваешь.
— Мне не нужны друзья, а такие, как вы, — тем более.
Пришлось Людмиле признать первое поражение.
Беззаботно махнув рукой, она подняла с пола сиреневую кофточку.
— Ну а навести здесь порядок разрешишь?
— Наводите, — сказала Оксана совсем другим голосом. — Если делать больше нечего.
На полочке стояла маленькая серебристая рамка с фотографией красивой блондинки. Людмила не смогла удержаться от вопроса:
— Это твоя мама?
— Никогда, слышите, никогда не трогайте фотографию! Вы не имеете права, это моя комната.
— Я только спросила.
— Уходите, вы мне мешаете! Уходите! Уходите!
Людмила выскочила в коридор. Похоже, с Оксаной придется хлебнуть горя. Ну, например, как действовать в сложившейся ситуации? Нина спит и проснется как минимум через два часа, Оксана практически вытолкала Алимову из комнаты, что дальше? Куда идти, чем заняться? Спальня, выделенная Людмиле, располагалась рядом с комнаткой Нины. Поколебавшись, Алимова решила прийти в себя именно там.
Она села на кровать и стала судорожно соображать, под каким предлогом прийти к Ксюше, дабы вновь не нарваться на взрыв эмоций.
Четверть часа спустя, справедливо полагая, что Оксана сменила гнев на милость, вышла в коридор и уже намеревалась открыть дверь, как вдруг услышала доносящиеся из гостиной голоса. Первый принадлежал Алле Леонидовне, второй — приятный бас — неизвестному мужчине.
— Папка приехал! — Ксюша выбежала из спальни и бросилась вниз.
Алимова пошла за воспитанницей.
На диване, спиной к лестнице, восседал хозяин, отец девочек. Он увлеченно разговаривал с матерью, Оксана кинулась ему на шею и стала осыпать поцелуями.
— Папка, ты уже не уедешь?
— Придется, зайка, я на пару минут заехал. В пять у меня важное совещание.
Оксана сникла.
— Но ты не расстраивайся, вечером я приеду до того, как ты заснешь.
Прижавшись щекой к щеке отца, Ксюша с вызовом смотрела на недовольную бабушку.
Заметив Алимову, Алла Леонидовна встала:
— Витя, познакомься с новой воспитательницей твоих хулиганок. Людмила, это мой сын Виктор.
Люда сделала два шага вперед. Виктор встал с дивана, повернулся и…
Оба застыли, словно изваяния.
Не замечая выражения их лиц, Алла продолжала говорить. О чем именно она вещала, Людмила не помнила. В тот момент все чувства у нее словно атрофировались — осталось лишь зрение.
Людмила смотрела на привлекательного блондина, и в голове у нее готова была разорваться бомба.
Перед ней стоял Виктор, тот самый Виктор Леонтьев, проспоривший десять лет назад плеер Дену Максимову. И это был не сон, не фантазия, даже не галлюцинация — перед ней действительно стоял Виктор.
Узнал ли он Алимову, сказать трудно, но что-то подсказывало Людмиле, что узнал. Тем не менее виду Леонтьев не показал.
