— Ты знаешь это после такого недолгого знакомства? — спросила она насмешливо. — Не преувеличиваешь ли ты несколько свою проницательность?
— Не думаю. Например, ты можешь признаться, что адски ревнуешь, считая, что я провел ночь с другой женщиной? — задав намеренно провокационный вопрос, он ждал многого от ее ответа. Он никогда не волочился за женщинами с собственническими наклонностями. Сейчас же, наоборот, его слегка возбуждало это новое свидетельство того, что эта желанная женщина относится к нему более чем просто с интересом. Украдкой взглянув на нее, чтобы посмотреть, какое впечатление произвело на нее его замечание, он заметил, что она готова скорее скрутить ему шею, чем погладить его своими наманикюренными пальчиками.
Джессика стукнула стаканом по столу, не обращая внимания на брызнувший во все стороны сок.
— Я не ревную, — набросилась она. — Я не имею права ревновать тебя к чему бы то ни было.
— Это правда, — согласился он безмятежно. — Но это не значит, что ты не ревнуешь. Эмоции не всегда подвластны нашим намерениям.
Джессика беззащитно повернулась к нему, рассердившись, что он так легко раскусил правду и с удовольствием демонстрировал ей это. Она всегда считала ревность недостойным качеством и, обнаружив, что сама не может подняться над этим, от неожиданности пришла в ярость. Она поклялась, что ни один мужчина не сможет больше вызвать в ней таких чувств, и теперь этот тридцатилетний фактически незнакомец заставил ее чувствовать — и, возможно, вести себя — как сука с собственническим инстинктом. Это было смешно, унизительно! Свою злость от неумения сдерживать эмоции Джессика выплеснула на него.
— Глупости! — огрызнулась она. — Я просто пришла забрать свои кроссовки, а не на любовное свидание с дилетантом-аналитиком. Я уйду восвояси, как только получу их.
— Ты получишь свои кроссовки… после завтрака, — сказал он, не обращая внимания на ее взгляд. Пока он спокойно разбивал яйца в сковородку и поджаривал их, он добавил — Чтобы все встало на свои места, я не был с женщиной прошлой ночью. Я работал.
— До рассвета? — спросила Джессика с сомнением, недовольная облегчением, которое почувствовала, услышав его признание.
— В моем деле приходится работать, когда надо, иногда даже далеко за полночь.
— Чем ты занимаешься? — спросила она, не в силах скрыть любопытства.
— Я занимаюсь звукозаписью. У меня здесь, в Майами, есть студия.
Забыв обо всем, Джессика живо поинтересовалась:
— Какая?
— «Баронет». Слыхала?
— Конечно, — сказала она с растущим оживлением. — Это сейчас одна из самых крупных студий в стране.
— Не только, — поправил ее Кевин. — Одна из лучших.
Как ни странно, Джессика не нашла это замечание слишком самонадеянным. Наоборот, этот человек показался просто заслуженно гордым за хорошее качество своей работы, получающим удовольствие от того, что делает ее лучше других в этом бизнесе. Она сравнивала его с собой. С тех самых пор как она уехала из Нью-Йорка и вложила свои деньги в создание предприятия «Логан Консептс», она гордилась своими успехами в динамичном, творческом мире рекламы. Мудро окружив себя талантливыми людьми, знающими дело, она поднялась на самый верх, получая награды, а главное — признание. Она выпускала первоклассные клипы обо всем, от дорогих духов до освежителей воздуха, от международных отелей до местных кафе-мороженых. И она испытывала огромное удовлетворение, открыв, что ее ум так же высоко и дорого ценится, как когда-то ее лицо и фигура.
Пока Кевин продолжал готовить завтрак, отклонив ее предложение помочь, она старалась припомнить, что читала о «Баронет Рекорде» в газетах, журналах и вестниках, которые выписывала. Благодаря этой компании Майами занял прочное место в ряду звукозаписывающих фирм, что в свое время Мотуан сделал для Детройта. Самые известные певцы вот уже несколько лет ездят в Южную Флориду записывать свои альбомы именно из-за высокого уровня продукции, производимой «Баронетом».
А что сам Кевин? Что о нем говорилось в статьях? Она почти ничего не могла вспомнить, кроме таких слов, как гений и вундеркинд, и мастер своего дела.
— Как ты оказался в музыкальном бизнесе? — наконец спросила она, желая понять, какие амбиции двигали им.
— Это всегда было частью моей жизни, — сказал он, ставя перед ней тарелку с яйцами, колбасой и тостом. — Моя мать мечтала быть пианисткой. Ей пришлось расстаться со своей мечтой, когда она вышла замуж за отца, тогда она постаралась передать ее мне. Она начала учить меня музыке с пяти лет. К десяти годам я уже играл пьесы великих композиторов-классиков, но, к ее ужасу, в моей игре совершенно не было страсти, хотя мне нравилось играть и я делал это легко. — Внезапно его лицо озарила широкая улыбка. — Тогда я, как все подростки, открыл для себя рок-музыку. Я уверен, мои предки подумали, что я отправился прямой дорогой в ад, перестав играть Баха и начав подражать «Роллинг Стоунз».
— Ты занимался музыкой в колледже?
— Я не ходил в колледж, — признался он. — Я был слишком нахальным и самоуверенным, чтобы учиться. Я хотел только заниматься музыкальным бизнесом. Так что сразу после средней школы я начал разъезжать с группой, о которой ты ничего не слыхала. Она просуществовала недолго. Но в дороге я получил грандиозное образование. Я быстро вырос и за этот год научился всему, чему только мог. Я терся во время записей среди продюсеров, агентов и прочих, кто мог меня хоть чему-нибудь научить. Я думаю, они были откровенны со мной, потому что считали меня ребенком с ненасытным любопытством. Но я собирал по крупицам все знания до того дня, когда смог создать свою студию.
Джессика улыбнулась.
— Бьюсь об заклад, некоторые из этих людей жалеют, что делились с тобой своими секретами.
— Возможно. Когда мне было двадцать, я решил, что уже созрел. Я пришел к своим предкам и попросил денег взаймы, чтобы открыть свою студию и купить необходимое оборудование. Они посадили меня на место. Мой отец, который зарабатывал свои миллионы, начав на пустом месте, считал, что вся моя затея абсурдна. Он предупредил о всех рисках, о банкротствах, которые терпели более опытные люди, чем я. И хотя я ему сын, он считал это плохим вложением денег, по крайней мере, для себя.
— Очевидно, ты не сдался. Что же ты предпринял?
— Я искал, пока не нашел человека, который поверил в меня и мою мечту и у которого были финансовые возможности для этого, чтобы сделать вклад в мое дело. Она одолжила мне денег.
Джессика вспомнила фотографию красивой женщины с волосами цвета воронова крыла, которую она встречала в статьях о «Баронете».
