— Мы еще даже не начали, — сообщил он, направляясь в сторону делового района острова с маленькими магазинчиками, дорогими лавчонками и шикарными ресторанами. Наконец Кевин подъехал к стоянке маленького магазинчика с сандвичами и остановился.
— Подожди меня здесь минутку, — велел он, входя вразвалочку в магазин. Джессика наблюдала за ним, восхищаясь его атлетическим сложением и легкой походкой. Она села на край тротуара и стала ждать, растирая мокрое лицо и в который раз недоумевая, в своем ли она уме, давая вовлечь себя в это идиотское приключение. Она должна была предвидеть, что Кевин превратит этот заезд в марафон, а она уже поняла, что не в форме, чтобы вступать с ним в соревнование. Кроме того, у него было перед ней преимущество в возрасте.
Она мстительно думала, что в один прекрасный день и он столкнется с проблемой ноющих мускулов и морщин на лице. К сожалению, глядя на его сегодняшнее физическое совершенство и уровень активности, не подумаешь, что он когда-нибудь дойдет до такой стадии. Наверное, он будет замечательно выглядеть и в семьдесят лет. Эта мысль заставила ее с болью отметить свое несоответствие ему, и она решила перейти на новый режим с упражнениями, если, конечно, выживет до конца дня.
Она все еще раздумывала над несправедливостью жизни, когда вернулся Кевин, держа два рожка с двойным мороженым, уже начавшим подтаивать от жары.
— Я подумал, тебе захочется, — сказал он, протягивая ей рожок и усаживаясь рядом с ней на край тротуара.
Язык Джессики медленно прошелся по холодной, жирной горке, слизывая попутно капли, стекающие по бокам рожка. Мороженое было божественно вкусным. Она с упоением ела его, не подозревая, что от взгляда на нее у Кевина подскочило давление на несколько пунктов. Он в это время размышлял, что было бы, если бы его собственный язык медленными осторожными движениями прикоснулся к ее розовому язычку. Эта мысль вызывала поток живых горячих чувств.
— Откуда ты узнал? — спросила она, не отрывая язык от мороженого.
— Что тебе надо отдохнуть?
— Нет. Что я люблю шоколадное мороженое.
Кевин рассмеялся, прогоняя непрошеные мысли.
— Я бы хотел сказать, что умею угадывать желания, но, по правде говоря, я тоже его люблю. Я действовал наугад. Похоже, мы друг другу подходим.
Его голубке глаза, с вызовом смотревшие на нее, заставили ее вздрогнуть. Слова вдруг приобрели гораздо большее значение, чем их простой первоначальный смысл, и воздух как будто наполнился приводящими в замешательство чувствами.
— О? — сказала она, теряя дыхание и пытаясь взять себя в руки. — Это определил рожок с мороженым?
— Конечно, — сказал он игриво, — если двое людей могут прийти к согласию в выборе мороженого, что еще имеет значение?
— Ты совершенно прав, — сказала она, благодарная за то, что добродушное подшучивание положило конец опасности сексуального признания. — А если ты еще скажешь, что любишь есть сосиски на танцплощадке и жареную кукурузу в кино, то не останется сомнения: мы можем провести остаток своих дней вместе в полном блаженстве.
— Сосиски? Жареная кукуруза? — повторил он с притворным недоверием. — Ты права. Давай договоримся сразу. Ты выйдешь за меня замуж?
Джессика, казалось, всерьез размышляла несколько минут, как ответить на этот вопрос:
— Что ж… — начала она медленно.
— У тебя есть сомнения?
— Не то чтобы сомнения, — сказала она, глотая последний кусок рожка и как ни в чем не бывало облизывая пальцы. Кевин старался не обращать внимания на то, какое это имеет воздействие на его либидо, уставившись в точку как раз за ее левым ухом.
— Тогда что же? — спросил он, надеясь, что она не заметит легкой прерывистости его дыхания, появившейся снова в его голосе.
— Я просто думаю, надо ли мне переодеться перед церемонией или остаться в таком виде.
Он рассмеялся на всю стоянку, и Джессика легкомысленно, как влюбленная девчонка, беспомощно смеялась в ответ.
Однако когда руки Кевина обвили ее плечи и крепко прижали к себе, в ней вспыхнула искра и смех замер на губах. Она встретилась с его взглядом, и то, что она увидела, заставило ту ее половину, которая все еще боялась серьезных отношений, задрожать от ужаса. Кевин дотрагивался до нее так, что она не могла совладать с собой, потому что это не имело ничего общего с ничего не значащими прикосновениями к ее плечу. Или имело. Она больше ни в чем не была уверена. Не могла быть уверена, с тех пор как Кевин Лоуренс вошел в ее жизнь.
Она знала, что долгое время находившаяся в замороженном состоянии часть ее души стала оттаивать от его ненавязчивого, но чисто мужского внимания. Его легкая натура, всегда готовая смеяться, и чувственность, лежащая в основе всего этого, заставили ее осознать истинную глубину его характера. Несмотря на молодость, он с большой осторожностью обращался с минным полем эмоций. Возможно, именно его проницательность заставила его теперь отпустить ее и легко предложить:
— Может быть, поедем обратно, прежде чем твои мускулы перенапрягутся и мне придется тащить тебя на себе домой?
— Хватит пренебрежительных замечаний в адрес моих мускулов, — потребовала она бодро.
— Смешно, — парировал он, — я думал, что сделал комплимент, признав наличие мускулов вообще, принимая во внимание ленивую жизнь, которую ты, очевидно, ведешь.
— Ленивую! — воскликнула она, закипая, но сообразила, что он ее просто дразнит и что обсуждать это — значит, слишком открыть ему, как она на самом деле проводит дни… а часто и ночи.
Они подъехали к дому на тихой скорости и поставили свои велосипеды рядом в гараже. В лифте Кевин нажал кнопку девятого этажа, и поскольку он не предложил Джессике зайти к нему, она нажала кнопку двенадцатого этажа. Когда они остановились на его этаже, Кевин наклонился и поцеловал ее легко в лоб, широко улыбнулся и, пока закрывалась дверь лифта, сказал между прочим:
— Я позвоню тебе позже.
На языке ухаживания эти три неопределенных слова были самыми пугающими, подумала Джессика, в последний раз увидев его легко бегущую по коридору фигуру. Она сразу же почувствовала разочарование и была вынуждена признаться себе, что после их чудесного сумасшедшего, интригующего дня она надеялась, что и вечер они проведут вместе. Теперь она понимала, как это было глупо. Такой привлекательный, достойный мужчина, как Кевин, наверняка должен был иметь планы на субботний вечер. Планы, включающие такую же, как он, красивую женщину, которая, наверняка, провела день в спортивном зале или на теннисном корте. Ему, должно быть, нравится изящно женственный, но немного спортивный тип, подумала Джессика с тоской. Это как раз то, чем она никогда не сможет быть, заключила она. Однако больше всего ее раздражало, что это вдруг стало для нее много значить. Еще несколько дней назад она знала, что ей необходимо было делать. Теперь она стала сомневаться, не упустила ли она самое главное.
