– Извините. – Анна растерялась. – Я хочу сказать… э-э… – Мужчины вошли в комнату и поставили подносы на низкий стол. – Боюсь, я не заказывала… Entschuldigen Sie bitte, aber Ich habe nicht…[2]
– Зато я заказал, – перебил ее знакомый голос.
Она повернулась. В дверях стоял Лео Макариос, по-прежнему одетый в вечерний костюм.
С минуту Анна просто смотрела на него, не в силах поверить своим глазам.
Не дождавшись приглашения, он вошел к ней в комнату.
Анна открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но разум, охваченный вихрем противоречивых эмоций, отказывался работать. Лео Макариос вошел к ней в комнату с таким видом, будто имел полное право здесь находиться.
Его работники, по всей очевидности, тоже так думали, так как без всяких объяснений и с невозмутимым видом накрывали на стол. В центре, рядом с салатом, поставили большую тарелку с нарезанной тонкими слоями копченой курятиной, ветчиной и семгой. Затем расставили фарфоровые тарелки и разложили столовое серебро в белых салфетках. За этим последовали хрустальные бокалы, кофейный сервиз, напитки и тарелка с крошечными шоколадными трюфелями.
– Пожалуйста, садись, – как ни в чем не бывало сказал ей Лео Макариос, указывая на одно из кресел, а сам уселся в другое.
Анне казалось, что она видит дурной сон.
Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – хотелось ей закричать незваному гостю. Даже хозяину дома нельзя так бесцеремонно вторгаться к незнакомой женщине. Он что, принимает ее за проститутку?
Но устраивать сцену сейчас, при посторонних невозможно. Пусть эти двое уйдут, тогда она выскажет ему все, что думает о подобном поведении.
Анна села за стол, сделав вид, что не находит ничего странного в том, что мультимиллионер, владелец замка, зашел к ней поужинать!
Но когда она увидела, как он вальяжно расселся в кресле, ослабил узел галстука и даже расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, у нее от нахлынувших эмоций на мгновение даже перестало биться сердце.
О боже мой, он такой… волнующий.
Это дурацкое слово выплыло у нее из подсознания и прочно засело в голове, явно не собираясь исчезать.
Анна попыталась проанализировать собственные чувства. Почему раньше с ней не бывало такого? Может быть, во всем виновато сочетание строгого смокинга с небрежно ослабленным узлом галстука и расстегнутой пуговицей? И вдобавок небритые щеки. Такие приемы нередко используются в рекламе: легкая сексуальность с обещанием чего-то большего. Или непринужденная поза мужчины? Или этот пристальный взгляд, заставляющий вспоминать о своих напрягшихся грудях?
Внезапно она поняла, что ей страшно оставаться наедине с Лео Макариосом. А если он полезет целоваться, что ей тогда делать? От одной этой мысли кровь ударила ей в голову.
Лео попробовал вино, кивнул и движением руки отпустил своих людей. Те, поклонившись, молча удались, закрыв за собой дверь.
И Анна осталась один на один с Лео Макариосом!
Она уже открыла рот, собираясь протестовать против его неожиданного вторжения, но ее визави оказался быстрее.
– Что ж, – произнес он. – Mahlzeit.
– Что?
– Mahlzeit, – повторил он. Глаза его слегка заблестели. – Австрийцы говорят это друг другу перед едой. Что-то вроде «приятного аппетита!». А теперь скажи, чем я могу тебя угостить?
– Мистер Макариос…
– Просто Лео. По-моему, мы можем обойтись без формальностей. Что ты хочешь? Ветчины и семги?
– Нет, спасибо. Мистер Макариос, я… Он поднял на нее темные глаза.
– Лео, – мягко напомнил он. – Значит, курятину? Салат?
– Нет! Я не хочу есть. Не хочу…
Мужчина положил немного салата на ее тарелку.
– Я почти не притронулся к пище сегодня вечером, а ты вообще ничего не ела. Должно быть, умираешь от голода.
Вид и аромат прекрасно приготовленной еды сломили сопротивление Анны. Уж слишком все заманчиво выглядело, да и ложиться спать голодной вовсе ни к чему. Почему бы действительно не поесть, раз предлагают? Она поужинает, а потом выставит Лео Макариоса за дверь. Ясно, для чего он здесь появился… Однако он глубоко ошибается, если полагает, будто ее можно уложить в постель, накормив ветчиной и семгой.
Впрочем, а что, если это она ошибается? Ее страшили непредсказуемые реакции собственного тела. Они были слишком быстрые и сильные, а ведь еще совсем недавно она буквально валилась с ног от усталости.
Лео снова заговорил, принимаясь за еду:
– Скажи мне, ты давно знакома с тремя другими моделями?
– Прошу прощения? – Задумавшись, Анна не поняла, о чем ее спросили.
Он повторил вопрос.
– С Дженни я знакома несколько лет, а с Кейт и Ванессой работаю в первый раз.
– Которая из них рыжеволосая?
– Ванесса. У нее еще большая грудь. Как ни странно, но у моделей, кроме тел и волос, есть еще и имена.
– Прости, если ты обиделась, но я не хотел этого… – миролюбиво произнес Лео. – Просто я еще не научился различать вас по именам. Но зато у вас у всех разный цвет волос. Очень удобно.
Она с безразличным видом пожала плечами.
– А почему ты спрашиваешь о Ванессе?
Он отпил вина.
– Если ты плохо ее знаешь, тогда все равно не сможешь ответить на мой вопрос.
– Да, я о ней мало знаю. Только то, что она милая девушка. Милая, но глупая.
Лео Макариос удивленно сдвинул брови.
– Глупая?
– Я хочу сказать, достаточно глупая, чтобы влюбиться в твоего двоюродного брата. Вряд ли у них что-нибудь получится. Ванесса обожжется. Это очевидно.
– Мне кажется, ты ошибаешься. Мой двоюродный брат всегда очень щедр по отношению к своим любовницам, – сообщил ей Лео Макариос.
Анны чуть не поперхнулась.
– Любовницам? Не думаю, что именно об этом она мечтает.
Он цинично усмехнулся.
– Неужели ты и впрямь полагаешь, что женщинам больше не нравится заводить богатых любовников и жить так, как сами они не могут себе позволить?
Выражение глаз Анны внезапно сделалось жестким.
– Если кому-то нравится жить на содержании, то это их дело. Но Ванесса явно к таким женщинам не относится. Ей нужен не блеск и роскошь, тем более временные, а стабильная крепкая семья. Муж, дети…
– Ты так в этом уверена? – В его голосе снова прозвучали циничные нотки.
Анна свирепо на него посмотрела.
– Да. Абсолютно. И поэтому надеюсь, что у нее сыщется настоящий друг, который утешит ее после того, как твоему двоюродному брату надоедят ее рыжие волосы и большая грудь.
Лео мрачно сдвинул темные брови.
– Я уже сказал тебе, что у Маркоса нет причины быть скупым после того, как он порвет с ней.
Анна сдалась. Какой смысл рассуждать об этом? Она была абсолютно уверена в том, что, когда Ванесса останется одна, ее вряд ли утешат дорогие подарки.
