Ознакомительная версия.
Ворвавшись, Элли бросила полотенца на кровать, протянула ему пиво и выдохнула:
– Ты в порядке?
Джек сделал большой глоток и прижался щекой к холодному стеклу бутылки.
– Ну да, а что?
– Я видела, с каким трудом ты тащил рюкзак. Всю дорогу морщился. Еле-еле поднялся по лестнице. А сейчас сидишь на кровати весь бледный, руки трясутся.
Джек почесал шею.
– Да, пожалуй, меня немного помяли, – признался он наконец.
– Что? Как это – помяли?
– Слегка. Жить буду. – Джек поставил опустевшую бутылку на пол и снова взялся за воротник рубашки. Элли смотрела на него с осуждением.
– Тебе помочь? – спросила она, наконец.
– Справлюсь как-нибудь, – промычал он.
Но он не справился. Подойдя поближе, Элли помогла ему стянуть рубашку через голову. Ее глазам предстало потрясающее тело, покрытое черно-синими, как грозовые тучи, синяками. Через всю грудь шел вертикальный шрам от перенесенной операции, а спина в таком состоянии, что Элли не сдержалась и ахнула. На загорелой коже отчетливо проявлялись следы ботинок.
– Как он выглядит, этот урод? – спросила она.
– Уроды. К сожалению, лучше, чем я. – Джек запустил рубашкой в рюкзак. – Сомалийцы оставили мне неплохие сувениры на память.
Джек сел на край кровати и, тяжело дыша, расшнуровал кроссовки, затем стащил их и криво улыбнулся Элли:
– Вот видишь, все в порядке.
Но нет, ее не провести.
– Что-то сломано?
Джек покачал головой:
– Думаю, задели пару ребер. Бывало и хуже.
Элли покачала головой:
– Куда еще хуже?
– От пули больше вреда. – Джек поднялся и медленно побрел в ванную.
Элли ахнула:
– В тебя что, стреляли?
– Дважды. Жуть, как больно.
Вслушиваясь в шум воды, Элли погрузилась в воспоминания. Когда ей было четырнадцать, она проводила каникулы в Лондоне с отцом и бабушкой Джинджер, его мамой. Митчелл улетел в Боснию на интервью и вернулся санитарным самолетом, раненный в бедро. Он потерял много крови и несколько дней провел в реанимации.
Не самые лучшие каникулы в ее жизни.
Джек, как и Митчелл, придавал своим ранам не очень большое значение. Как и для отца, опасность для него была адреналином.
– Ты понимаешь, что мог погибнуть? – возмутилась Элли, хотя по большому счету ее не должно было это волновать.
Джек вернулся в комнату, вытер лицо полотенцем и пожал плечами:
– Вряд ли. Они паршивые снайперы.
Элли вздохнула. Она никогда не понимала, почему люди не боятся смерти, боли и опасности. Джек предпочитал работать один, отказывался от защиты армии или полиции, хотел узнавать происходящее из первых уст, интересовался настроениями толпы. Это выставляло счетчик опасности на максимум. Именно поэтому работа военного репортера одна из самых рискованных в мире. Преданность работе или глупость? Находясь под впечатлением от ранений Джека, Элли твердо решила – глупость.
– Пока я не ушла, хочешь есть?
Джек покачал головой:
– Пилот оставил мне пару бургеров. Спасибо.
– Хорошо. Если что-то понадобится, я внизу.
Она не смогла устоять перед искушением окинуть взглядом его живот. Как она и полагала, мускулатура у него великолепная. Ее внимание отвлек окровавленный бинт на бедре, закрепленный лишь ремнем джинсов. Она поджала губы.
– А это еще что такое?
С завидным самообладанием он расстегнул пуговицу джинсов, опустил ниже трусы и снял повязку. Элли вздрогнула. Над татуировкой, изображавшей нож и разбитое сердце, кровоточил глубокий рубец.
– Неслабо, – сказал он, коснувшись раны пальцем.
– Что это? Ножевое ранение?
– Ну да. Вот ублюдки.
– Ты вроде совершенно спокоен, – удивилась Элли.
– Я всегда спокоен.
«Слишком спокоен», – подумала она.
– Джек, нужно наложить шов!
– Это лишнее, Элли. Нужно как следует промыть, обработать антисептиком (всегда ношу с собой) и заменить повязку, только и всего.
– Кто использует бинты для этой цели?
– Отличная вещь, между прочим. Я набил руку по части самолечения.
Элли вздохнула, когда Джек снял старую повязку, вынул из рюкзака бинт и наложил на еще кровоточащую рану. Она поймала его упрямый взгляд и поняла: он будет стоять на своем до конца. Силой в больницу его не затащат – при его-то телосложении. Придется поверить ему на слово. Пусть занимается самолечением.
– Когда придут мои кредитки, куплю лекарства, – сказал он.
Элли фыркнула.
– Напиши мне список нужных лекарств, я сбегаю в аптеку, куплю. И конечно, деньги потом отдашь.
Джек, казалось, сомневался. Элли едва удержалась, чтобы не стукнуть его по затылку.
– Джек, тебе это необходимо!
Он уставился в пол, опустив широкие плечи. Согласиться – значит проиграть. Но, наконец, он вынул из рюкзака блокнот и ручку и четким, красивым почерком написал полный список всего, что требовалось. Вручив Элли список, смущенно заглянул ей в глаза. Он проявил беспомощность. Опять.
Мужчины…
Зазвонил ее мобильный. Элли нахмурилась, номер был незнакомым. Низкий, определенно женский голос попросил позвать Джека. Кто, черт возьми, знает о его местонахождении? Но, с другой стороны, в среде военных репортеров новости распространяются быстро. Особенно когда за дело берется ее отец.
Элли передала мобильный Джеку. Кто, интересно, звонит? Голос хриплый и весьма сексуальный. Любовница? Коллега? Подруга?
– Привет, мам.
Значит, мама. Элли вышла из комнаты, неприятно пораженная силе облегчения.
Джек, скрипя зубами, поднес телефон к уху. Ему до смерти хотелось выспаться. Неужели он и этого не заслужил?
– Я неделю не могла с тобой связаться! – истерически взвизгнула мать.
– Мам, ну мы же договаривались. Ты начинаешь волноваться только через три недели. – Он изо всех сил старался быть вежливым. Родителям много пришлось пережить из-за него, но, честное слово, чрезмерная забота матери раздражала.
– Ты ранен? – Рей спросила в упор.
Он так и не научился ей врать.
– Дай мне поговорить с отцом, мам.
– Значит, ранен. Дерек! Джек ранен!
Джек услышал в трубке ее сдавленные рыдания, а затем спокойный, как оазис, голос отца:
– Ты ранен?
– Ну…
– Куда?
Куда только не ранен. Но ведь не жаловаться же, в самом деле!
– Парочка ушибов. Ерунда, в общем. Скажи маме, чтоб не нервничала.
Джек услышал на дальнем фоне ее неразборчивую, взволнованную речь.
– Мама советует тебе посетить доктора Джанса. Записать тебя на прием?
Он уже и забыл, когда обследовался. Изо всех сил старался забыть мучения юных лет, но ежегодные диспансеризации напоминали ему об этом. Джек печально опустил голову, но тут снова вмешалась Рей:
– Джек, на прошлой неделе звонили Сандерсоны.
Ознакомительная версия.
