— Что же, Дана? — заговорил он наконец. — Войдешь или подождешь другого лифта?
— Я… я думала, ты выходишь.
— Нет. — Резко очерченные губы его изогнулись в иронической усмешке. — Поднимаюсь.
Но Дана не могла сдвинуться с места. Старые воспоминания обрели утерянную четкость, и каждое из них отдавалось в душе острой болью. Дорогой костюм Кейна ясно показывал, что предсказания отца Даны не сбылись — бывший мальчишка-садовник сумел занять в мире достойное место. Но кто же он теперь и чем занимается?
Тем временем двери лифта начали съезжаться. Кейн придержал их рукой.
— Ну? — поторопил он Дану, вызывающе сверкнув темно-карими глазами.
Гордость заставила ее шагнуть вперед.
— Мне тоже наверх, — ответила она и смело вошла в кабину.
Она больше не папина дочка — она взрослая, самостоятельная женщина, вот-вот станет владелицей собственного дела, и Кейну ее не запутать!
Двери с шипением закрылись. Теперь Дана находилась с Кейном наедине в ужасающе тесной кабине. Оставалось только надеяться, что лифт оправдает звание экспресса и домчит ее на нужный этаж с космической скоростью. Потому что больше минуты рядом со своей потерянной любовью она не вынесет.
— Какой этаж? — спросил он.
— Восемнадцатый, — ответила она. Кейн стоял ближе к панели, и Дана не хотела тянуться туда из опасения случайно до него дотронуться. — Спасибо.
— Прекрасно выглядишь, Дана, — заметил он, когда кабина пришла в движение.
Она искоса бросила на него быстрый взгляд.
— Ты тоже.
— Вернулась к отцу?
— Нет, теперь я живу одна. Как твоя мать? — нанесла она ответный удар.
В свое время мать Кейна ненавидела Дану не меньше, чем отец Даны — Кейна, хотя неприязнь миссис Уильямс проявлялась по-другому.
— Не слишком хорошо. Болеет.
И, должно быть, вовсю пользуется своей болезнью! — с горечью подумала Дана. Глэдис Уильямс умела управлять людьми — особенно сыном. Интересно, как жена Кейна ладит со свекровью?
— А как поживает твоя жена?
На этот вежливый вопрос не последовало немедленного ответа. Молчание затягивалось: оно обретало плоть и вес, тяжко давило на плечи, заставляя вспомнить о череде неразрешенных споров, ошибок и слабостей, которые когда-то не дали им с Кейном соединить свои судьбы.
Дана стиснула зубы, загоняя непрошеные воспоминания на дно памяти, где им и место. Однако незваные гости не желали уходить. Снова и снова с издевательским смехом они напоминали ей, как, не выдержав давления отца, она сбежала в Англию в тот самый миг, когда возлюбленному нужнее всего была ее помощь… как несколько лет спустя Кейн отправился за ней, но ее не застал… как оставил письмо, которое, увы, попало к ней слишком поздно… наконец, как она, обольщенная лживой надеждой, бросилась набирать его номер — лишь для того, чтобы услышать в трубке голос его жены и погрузиться в бездну отчаяния.
Можно ли вообразить более жестокую насмешку судьбы?
Он ждал ее пять лет… и не смог подождать еще каких-нибудь полгода!
Впрочем, едва ли можно его винить. Быть может, она сама, распаленная фантазиями, прочла в письме то, чего там не было. Может быть, Кейн и не звал ее назад — просто хотел раз навсегда покончить с прошлым. В конце концов, она его бросила, а не наоборот…
Кейн Уильямс не принадлежал ей.
И никогда принадлежать не будет.
— Два года назад моя жена умерла.
Это сухое, почти деловое сообщение поразило Дану, словно удар молнии; когда же она вновь обрела способность мыслить и чувствовать, душу ее заполнило всепоглощающее, не объяснимое словами ощущение потери.
Она не замечала, что лифт остановился.
Не видела распахнутых дверей.
Голос Кейна вывел ее из забытья.
— Восемнадцатый этаж.
— Ой! Извини! — пробормотала Дана и выбежала из лифта, забыв даже попрощаться.
Один конец коридора оканчивался тупиком, другой — стеклянной дверью. Ноги автоматически понесли ее к дверям. Не сразу Дана осознала, что Кейн вышел за ней следом, а когда осознала, то почти испуганно обернулась к нему.
— Я тоже здесь выхожу, — объяснил он, смерив ее почти презрительным взглядом. — У тебя назначена встреча?
— Да, с Дэниелом Леггетом. — Зачем я отвечаю? Какое ему до этого дело? — А у тебя?
Он покачал головой и открыл перед ней стеклянную дверь.
— Я здесь работаю, — спокойно ответил Кейн.
И снова у Даны подкосились ноги, и изумление заставило прирасти к месту. Что делать в инвестиционной компании врачу-хирургу?
— Работаешь… — повторила Дана как попугай.
— Я — один из партнеров, — объяснил Кейн, склонившись к ней. — Нас трое: Купер, Уильямс и Леггет.
На этот раз ее поразил не только ответ. Обострившееся обоняние Даны уловило запах мужского одеколона — удивительно знакомый запах, от которого бешено забилось сердце и закружилась голова.
— Э-э-э… хорошо, — глупо выдавила она, не осмеливаясь встретиться с Кейном глазами.
Нет, не может быть! Это не он! Однако сурово сжатые губы… и широкие плечи… и волосы… и тот же одеколон… а главное — тот же сексуальный отклик, который она с такой силой ощутила тогда, на маскараде…
Нет-нет! — отчаянно уговаривала себя Дана. Мало ли на свете высоких, широкоплечих, темноволосых мужчин! Мало ли мужчин пользуются одним и тем же одеколоном! Может быть, это популярный парфюм, который покупает каждый второй. Глупо так переживать из-за случайного совпадения!
— Да, жизнь не стоит на месте, — с легкой иронией проронил он.
— Верно, — согласилась Дана, проклиная себя за неспособность найти достойный ответ.
Значит, он не стал врачом, как собирался. Вместо этого выбрал бизнес — и достиг несомненного успеха. Партнер в крупной инвестиционной фирме — это очень и очень немало. Должно быть, его гордость удовлетворена. Но как быть с ее гордостью?
Что если… — пронзила ее сумасшедшая мысль — теперь Кейн свободен… Что, если попробовать его вернуть?
Но разве можно вернуть прошлое?
Кейн прикрыл стеклянную дверь.
Дана напрягла все силы, чтобы взглянуть ему в глаза и проверить, осталось ли хоть что-нибудь от прежних чувств.
Напрасная попытка.
— Китти о тебе позаботится, — холодно сообщил Кейн, указывая в сторону стола секретарши.
Передав ее, так сказать, с рук на руки, он повернулся и торопливо зашагал по коридору прочь. Словно ему не терпелось от нее избавиться… совсем как пирату по окончании «танца».
Дана молча смотрела ему вслед, до глубины души потрясенная очевидным сходством.
Неужели это все-таки был он? За два года горе от потери жены не могло не притупиться. Вдовец, уставший от одиночества, отправился на поиски приключений… Почему бы и нет?
