Поэтому она оставила руки в покое и с удивлением обнаружила на пальцах красные вмятины от уголков папье-маше.
Аманда расчистила стол от ненужного хлама, оставив только это папье-маше, канцелярский набор и симпатичную папку из кожи — подарки от бывших учеников Николаса. Несомненно, куда более благодарных, чем этот нахал.
Еще до их разговора с Феннесси она напряженно думала, какую комнату выбрать для встречи. Выбор пал на кабинет Николаса. Она решила, что его незримое присутствие придаст ей больше уверенности в себе.
Аманда и Эдвин — он же Эдвинмс Дэрмот Феннесси, судя по завещанию Николаса, — были врагами с того момента, как познакомились. Она пыталась наладить с ним отношения хотя бы ради Ника, но мальчишка не шел на это ни в какую. Поэтому в результате небольшой ручеек, разделявший их вначале, превратился в широкий морской пролив, через который было очень трудно проложить мост взаимопонимания. Настал момент, когда стало очевидно, что один из них должен уйти. Их конфликт осознал даже Николас.
Тогда почему он не подумал о том, что составленное таким образом завещание может принести несчастье его бывшей жене?
— Ах, Николас, Николас… — Аманда уронила лицо в ладони, ее локти опирались на стол. — Дорогой мой муж, и о чем ты только думал?
Аманду охватила паника. Это состояние было знакомо ей и прежде: она потеряла родителей в раннем возрасте и осталась одна на белом свете без чьей-либо поддержки и зашиты. Смерть Николаса не стала неожиданностью, но чувства страха, опустошенности, покинутости показались ей почти такими же сильными, как и тогда, в детстве.
Слезы наполнили ее глаза. Но она тут же смахнула их, выпрямилась и приосанилась, как только услышала несмелый, но настойчивый стук в дверь. Единственным ее желанием сейчас было уползти в какой-нибудь темный угол и проплакать там весь день. Вместо этого сильным и спокойным голосом Аманда произнесла:
— Войдите.
В комнате появился смешной подросток. Он стоял, засунув руки в карманы поношенных штанов с отвисшими коленками.
— Мы тут с ребятами хотели спросить — ничего, если мы устроим игру?
— Какую игру?
— Футбольный матч.
— И ты спрашиваешь разрешения? — Аманда была озадачена. — Ты же знаешь, что в свое свободное время вы можете делать все, что угодно.
Парень опустил глаза.
— Да, но из-за всего этого… Ну, с Николасом… — Он выглядел как-то виновато. — Не надо думать, что нам все равно.
— Я и не думаю, — улыбнулась она. — Я знаю, что вам не все равно.
Ей было известно, что мальчишки боготворили своего учителя. Многих из них он избавил от больших неприятностей. Если бы не его вмешательство в их судьбу, как минимум половина из этих ребят была бы сейчас на улице или впуталась в какую-нибудь дурацкую историю с далеко идущими последствиями. К Аманде они относились одновременно и с почитанием, как к жене Николаса, и с самоуверенной фамильярностью, как к своей старшей сестре.
— Николаса вряд ли обрадовало бы ваше шатание туда-сюда и ничегонеделание, — объяснила Аманда. — Он больше всего хотел, чтобы вы усердно учились и хорошо отдыхали.
Это была жизненная философия мистера Максфилда. Хотя по части игры с ребятами ему приходилось иногда туговато, — в силу возраста и еще некоторых других причин.
— Слишком уж тут тихо в последние два дня, — вздохнула она.
Оживленный, подросток выскочил из кабинета, но тут же вернулся. Заглянув в дверь, он замялся и спросил:
— Ты в порядке, Ди?
Взгляд его голубых глаз был таким выразительным и так сильно отличался от холодного и враждебного взгляда Эдвина! Если бы этот мальчишка знал, каких усилий стоило ей поднять на него глаза, скрывая эмоции.
Аманда была растрогана заботливостью мальчика. Она приободряюще улыбнулась:
— Все хорошо, Зак. Спасибо, что поинтересовался.
Улыбка сошла с ее лица, как только дверь закрылась, но частичка теплоты подростка сохранилась в душе. У нее никогда не было сестер и братьев, и здесь, в Кресроуде, она впервые, с тех пор как ее родители были безжалостно оторваны от нее, обрела семью среди ребят такого же возраста, как Зак.
Несколько минут спустя до нее донеслись визг и крики со двора. Аманда улыбнулась: игра пойдет ученикам на пользу. Они были хмурыми с того самого момента, как она принесла им печальную новость. Позволила себе расчувствоваться и вылила на них свою горечь. Даже если им и пришлось повзрослеть раньше своих сверстников, все-таки они оставались полудетьми.
Мальчики понесли тяжелую утрату, но ее задачей было заботиться о них и провести по тому пути, по которому задумал Николас. Времени на саможаление не оставалось, поэтому Аманда заставила себя подняться со стула и заняться делами. Необходимо было найти и ввести в штат новых преподавателей по классу скрипки и фортепьяно.
Она знала, что многие, даже муж, считали ее излишне прагматичной и даже алчной. Но если бы Аманде не удавалось перехватывать время от времени некоторые безумные инициативы Николаса, сберегая тем самым накопленные средства, то сейчас уже не существовало бы ни Дома Максфилда, ни Кросроуда вообще. А мальчишкам пришлось бы зарабатывать себе на хлеб на улицах и площадях городов в качестве уличных музыкантов. И то, если б у них сохранились музыкальные инструменты.
Через три недели она получила коротенькое письмо от Эдвина, в котором тот сообщал о своем скором возвращении. Видимо, этого времени вполне хватило для завершения дел в Канаде. Спустя еще несколько дней Эдвин тем же самым способом уведомил ее о точном времени прилета и номере рейса.
Миссис Максфилд ответила таким же коротеньким сообщением, что пошлет Чеда в аэропорт, чтобы он подвез его.
Сердце ее зашлось при мысли о том, что теперь придется делить с совершенно чужим человеком дом и работу. Будет, должно быть, невыносимо видеть его физиономию ежечасно, ежеминутно…
Как знать, может статься, что ему все это быстро надоест и он вернется к прежней — интересной и обеспеченной — жизни за океаном, к которой уже привык. Он увидит, что может препоручить заботу о колледже ее чутким рукам. А уж она-то постарается сделать для этого все, что в ее силах.
Эдвин приехал в неурочное время. Мальчиков освободили от занятий на один день, а Аманда сидела в комнате, которую все еще считала офисом Николаса, и писала благодарственные письма всем тем, кто присылал ей свои соболезнования. До ее слуха доносились веселые крики со двора: игра, наверное, была в самом разгаре.
Вдруг характер звука изменился, он стал возбужденнее и походил уже не на выражение восхищения, а на возгласы, подстегивающие сцепившихся боксеров. Поняв это, Аманда сорвалась с места и выбежала из кабинета.
