с матерью, а муж – с женой. Представьте, а если человек не верит в Бога? Тогда он и сходит с ума. Так устроены мы все, без исключения. Нас тянет общаться, любить, заводить семьи и воспитывать детей. Влечёт к добру и свету. Сопротивляться или дарить этот свет другим – личный выбор каждого. Сопротивление только углубляет страхи. Алкоголь, наркотики, беспорядочный и распутный секс – заменители божественного, дурман, заглушающий зов души. Лулу включает ЖК-панель на стене и динамичная дикторша вещает последние известия. В Нанте жители города без всяких организованных мероприятий вышли на очистку города от вросшего в землю мусора. Лица горожан выражали удовлетворение от своих трудов. Мэр Нанта назвал этот гражданский поступок чудом. Он сам лично присоединился к этому чуду и никогда в жизни не был так доволен самим собой. Лулу гладит меня по голове, за ушками. От неё исходит такое женское тепло, что захотелось продолжить наши ночные утехи. Но для этого нужна полнейшая тишина, любовь любит тишину, лишь только страсти позволено биениями сердец сопровождать пляску двух нагих тел, готовых окрасить все Вселенные чистейшей божественной энергией ОН-ОНА. Лулу, выключи все новости на свете! Но Лулу не слышит меня. И опять та же самая вкрадчивая дикторша с поворотливым язычком продолжает нас удивлять. Настала очередь Венеции принимать чудо. Водная стихия запела многими тысячами чаек и альбатросов. Никогда столько их не было, говорят в унисон венецианцы. А что произошло? Интересуется у журналиста та самая дикторша. Парень недоумённо разводит руками. Сам в шоке. Старожилы тоже такого не помнят. Может, пресловутое потепление климата? Или какой-то таинственный заклинатель захотел побороться со стихий природы? Дикторша делает два неловких глоточка из жёлтой чашечки с чаем. Ей эти чудеса так себе, чего только не слышала и не видела она в своей стремительной карьере, но что-то и её пробивает насквозь. Тем более она не на Кубе родилась и выросла. Может, русская, может, белоруска, но тема моря ей близка. Она ещё что-то хочет спросить, но связь с корреспондентом внезапно прерывается по техническим причинам. Мы с Лулу целуемся как два голубя. Я подхватываю её как пушинку и несу в постель. Она шутливо отбивается, визжит как девчонка. Как она прекрасна сейчас, Боже ты мой! А потом мы пойдём в Музей Революции. Там нас будет ждать ещё один Сергей Иванович. Для уточнения некоторых деталей моей нейро-программы. Без казусов не бывает, это знает и Лулу, и знает даже намного глубже, чем я. Мои мысли всегда направлены в одном направлении, но её голова – настоящая фабрика мыслей и идей. Женщина, настоящая женщина.
Мы с Лулу – равноправные партнёры. Идеальное сочетание минусов и плюсов. Хотя, конечно, в этом мире не всё так ровно и гладко, как хотелось бы самым отважным мечтателям. Но мир двоих, страсти в постели и творческие экслибрисы – если он располагает к полному доверию и исчезновению всех страхов – то это лучшее, что может спасти нас от факта оказаться в людском море, в шаге от пропасти. Я никогда не отпущу твою руку, Лулу, ты моё сердце, ты моя душа. Мы песня в унисон, мы одно дыхание на двоих, все твои движения тела во мне отзываются несказанным сладострастием. Мой Божий подарок, принесший в мой мир божественные воспоминания о двух телах в одном, когда каждый может дать мощные движения страсти во всём теле, когда не нужно думать, что этот любимый человек может тебя променять на кого угодно. Единое не делится на многое, оно постигает самое себя в двух телах с едиными желаниями. Во взаимном уважении, нежности, ласке, заботе, полёте в ночном небе, рука в руке. – Зай, ты сегодня выглядишь немного устало. – Лу, ты тоже. Может будем просто наслаждаться друг другом, не думая ни о чём? Я видел сегодня, как ты стояла у окна ночью и плакала. Так нельзя, ты женщина, ты создана для радости. Думай так, что ты ждёшь ребёнка. Разве можно тогда изводить себя слезами печали? – Алек, это не страх, а муки творческой натуры. Как и у тебя, у меня бывают перепады настроения, и часто это – когда я замечаю, что ты уделяешь мне недостаточное внимание. Хотя, я сама знаю, что это не так, что всё твоё внимание сосредоточенно на мне. Но это лишь ревнивый голос моей женской природы. Мне самой приятно осознавать, насколько я глубока и непознаваема для тебя. Прямо голова кружится, как ты предан мне. Мы позавтракали, помыли посуду, навели порядок в комнате и пошли гулять по утренней Гаване. Стояла чудесная погода, вдали гудел военный корабль, минуту спустя девственное небо раскрасил белым самолёт. Автомобили старых советских моделей придавали всему этому особую пикантность и послевкусие прошлых воспоминаний. Вновь нам встретился Сергей Иванович. Он был не брит, глаза впали, руки нервно теребили какую-то папочку. Поздоровались. На Лулу он даже не взглянул. – Алехандро, амиго, а вы обманщик. Я никак не отреагировал на подобный блеф. Этот нервозный служилый начинал вызывать отвращение. Он чего-то сильно боялся. Настолько сильно, что потерял связь с реальностью и живыми людьми. Интересно, этот русский понимает где он находится и для чего? – Сергей, что сподвигнуло вас так подумать? – Тогда, что ваша программа начала сдавать свои поступательные позиции. Понимаете, о чём я пытаюсь я вам сказать? – Я так понимаю, что-то вас сломало? Лицо Сергея Ивановича приобрело окраску спелого томата. К слову, здешний материк – их родина происхождения. Смехота. – Да нет, мой дорогой друг, это не я сломался, а пришла в негодность ваша идея изменить мир. Люди перестают воспринимать ваши революционные в кавычках потоки энергии. Да, они всё ещё в некотором количестве заражаются радостью и желанием забыть всё плохое, что было с ними, но, большое «но», прямо неприлично большое – ваша программа замедлилась в самой себе. Она затаилась, она в великих раздумьях. – Всё верно, Сергей Иванович, она построена на человеческом сознании, а кому из людей хочется всегда и непрерывно радоваться и веселиться. В чём радость, если она – единственная, что только дано человеку? В чём тогда её ценность и величие? – Однако мы рассчитывали на совсем другое. – На рай на земле? – Я не верю в Бога. – А зря. – Что вы имеете ввиду? – Только то, что мир должен состоять из белого и чёрного, и даже в большинстве своём – из серого, иначе всё драгоценно окаменеет и превратится в идеальное сокровище, не доступное никому. – Тогда
