едва наскребает денег на отдых на Сейшелах для жены.
— Причем тут это?
— Чушь не пори! — велит он. — Андреевы решат все наши финансовые проблемы. И ты ни в чем нуждаться не будешь.
— Мне это не нужно, — говорю я, мотая головой. — Нам это не нужно. Скажи мне, сколько денег необходимо. У меня есть сбережения. И ты же знаешь, работа у меня тоже есть.
Отец подходит к столу и зажигает сигару, пуская в воздух клуб дыма.
— Очевидно, масштабы бедствия ты не улавливаешь, — мрачно констатирует он. — Если ты не выйдешь замуж за младшего Андреева, мы лишимся всего. Этот дом, дом на побережье, машины, даже твоя квартира в залоге у банка.
Потрясенная его словами, я опускаюсь на диван. Я всегда считала себя миролюбивым человеком, но сейчас впервые хочу причинить боль другому существу. Хуже всего, своему отцу.
— Но как все зашло так далеко? — бормочу я, пытаясь прийти в себя от шока. — У нас же все было, ты работал все время?..
Лицо отца напрягается. Он отводит глаза, и на мгновение мне кажется, что ему стыдно.
— Что ты сделал папа? — требовательно спрашиваю я. — Я хочу знать.
— Несколько невыгодных вложений, — отмахивается он. — Бизнес — это всегда риск.
— Но ты на госслужбе! — восклицаю я.
— Ты в этом ничего не смыслишь, Влада! — отрезает он, явно не желая продолжать эту тему.
Я часто дышу, стараясь найти выход.
— Мне предлагали хороший контракт в Париже, — говорю я, наконец. — Из-за мамы я отказалась, но, если это необходимо, я его подпишу. Мама под присмотром и…
Отец смотрит на меня почти со злостью. На его щеках вздуваются желваки. И хотя внешне он держится спокойно, яростный блеск в глазах выдает его истинные чувства.
— За содержание матери в клинике мы платить не можем. Не осталось ничего, понимаешь? — чеканит он. — Ты можешь уехать, но тогда она окажется на улице. И я тоже. У нас долги перед клиникой за три месяца. Ты хоть представляешь, какая это сумма? Я договорился с главврачом, но дольше ждать он не готов. Мои кредиторы ждать тоже не будут. Если правда о нашем финансовом положении станет известна, я, вероятно, лишусь места в министерстве.
Я закрываю глаза и прячу лицо в ладонях. Не верю. Отказываюсь верить в эту чудовищную правду. И тут вдруг вспоминаю о Максиме Андрееве — его образ живо возникает перед глазами, затмевая все остальное.
— Зачем это Андреевым? — спрашиваю бесцветным голосом. — Что им от этого брака? Вряд ли у Максима есть недостаток в поклонницах.
— У меня есть определенное влияние, — говорит отец с совершенно неуместной в этой ситуации гордостью. — Я помогу Игорю Андрееву провернуть несколько крупных сделок. В итоге, в выигрыше окажемся мы оба.
— Если ты можешь обменять свое влияние на деньги, зачем впутывать меня? — спрашиваю я растерянно. — Пусть они заплатят твои долги, а ты помоги им.
Отец недоуменно вскидывает брови.
— Мне нужны гарантии.
О, Господи! Я бледнею. В одно мгновение я испытываю шок, отчаяние, гнев — просто отказываюсь верить в то, что сказал отец.
— Чья это была идея? — требовательно спрашиваю я. — С браком?
— Ты будешь в безопасности с Андреевыми, — отвечает он уклончиво. — Все наши договоренности будут в безопасности. Ваш союз объединит две семьи, две хорошо известные фамилии.
— Не моя безопасность тебя волнует! — кричу я, вскакивая на ноги. Я не представляю, как достучаться до отца, но не могу не попытаться: — И речь идет не о нас, а обо мне! Ведь не нас, а меня ты хочешь выдать замуж за человека, которого я не люблю. Как ты мог допустить такое, пап, что тебе приходится продавать собственную дочь, чтобы расплатиться по счетам? И главное, что ты будешь делать, если я откажусь? Сейчас не средние века, и я не обязана беспрекословно тебе подчиняться!
Похоже, я зашла слишком далеко — глаза отца гневно вспыхивают, губы сжимаются в тонкую линию. Я никогда не позволяла себе разговаривать ни с кем из родителей в таком тоне, даже в непростой подростковый период, но ведь и отец ни разу не делал ничего столь ужасного, поэтому я бесстрашно встречаю его взгляд и гордо вздергиваю подбородок. По его лицу бежит темная тень, и я почти хочу забрать свои слова обратно. Но разве я могу? Разве я должна? Он не думал обо мне, когда продавал меня Андрееву, почему я должна беречь его чувства?
— Мы с матерью дали тебе все — ты ни в чем не нуждалась, — от нервного напряжения его лицо краснеет и местами покрывается белесыми пятнами. — Теперь это лишь вопрос к твоей совести — как ты захочешь нам отплатить. Выбор за тобой.
Хотя в груди все так сдавило, что кажется не вздохнуть, я слышу собственное резкое и порывистое дыхание. Не в силах смотреть на отца, я перевожу взгляд на окно. Солнце все так же ярко сияет в голубом небе, от дуновения ветра шелестят листья на деревьях, если прислушаться, можно различить журчащее пение птиц в саду. Мой мир перевернулся с ног на голову, но все остальное осталось неизменным.
— Выбор, папа? — спрашиваю я глухим голосом, который с трудом узнаю. — Разве ты мне его оставил?
Следующим утром я встаю поздно. Накануне полночи ворочаюсь без сна, обдумывая чудовищный разговор с отцом, и прихожу к выводу, что должна взять судьбу в свои руки: наверняка существует возможность для отмены вынужденного брака с чужим мне человеком, но так, чтобы не пострадала мама. Для этого необходимо встретиться с Максимом Андреевым наедине и поговорить. Он не из тех, кто производит впечатление семейного человека. Конечно, сложно предствить, что кто-то может заставить делать его то, что он не хочет, но вполне вероятно, он сам оказался заложником ситуации и до конца не понимает, что условие со свадьбой легко отменить. Надо просто объяснить, что мое участие в этой сделке лишнее. И, может быть, мы даже вместе посмеемся над абсурдностью этой ситуации.
Прятаться от проблем — удел слабых, а я себя к таковым никогда не относила. Нужно действовать. Приняв это решение и убедив себя, что все поправимо, я забываюсь беспокойным сном.
Утром машинально отключаю будильник и позволяю себе немного понежится в постели. В университет мне сегодня не нужно, а запланированную съемку, к счастью, перенесли на конец недели. Но едва я вновь закрываю глаза, в надежде продлить сладкую дрему, память подсовывает тревожные воспоминания о вчерашнем обеде.
Это все не сон. Мой отец действительно обменял
