Реджинальд побледнел.
— Так она не была замужем за Руссо?
— Она вообще не была замужем. Не стану употреблять слово «проститутка», так как ее не привлекали к суду по такому обвинению, но данное слово характеризует ее образ жизни. Я побывал в Дель-Рио и выяснил, что мисс Ван Камп не разделяла увлечений матери, во всяком случае, пока жила в Дель-Рио.
— Боже мой, о чем вы говорите?
— После развода мисс Ван Камп сменила несколько профессий. Она перегоняла автомобили, работала официанткой в баре. Ей приходилось заниматься этим, чтобы оплачивать уроки живописи. Несколько лет назад, когда ее финансовое положение стало критическим, она переехала в Лас-Вегас и некоторое время работала девушкой в баре.
Реджинальд пришел в ярость.
— Я не уверен, что понял вас.
Детектив посмотрел на него, словно желая спросить: «Вы хотите, чтобы я вам все рассказал?» — и поскольку Реджинальд молчал, Дэвис принял его молчание за знак согласия.
— В качестве такой девушки Ван Камп завлекала какого-нибудь джонса или смита, который оплачивал свою и ее выпивку. Если джонсу потом захочется получить от нее нечто большее, он это делает, а она делится выручкой с хозяином заведения. Говорят, Марианна неплохо зарабатывала. — Дэвис прикрыл глаза. — Яблоко от яблони недалеко падает.
Реджинальда затошнило. Все ясно. О свадьбе не может быть и речи, и все-таки ему отчаянно хотелось, чтобы привязанность Марианны основывалась не на жажде обогащения.
— Что вы можете сказать о ее финансовом положении?
— Ее финансовое положение нельзя назвать даже удовлетворительным, — ответил Дэвис. — Сейчас у нее в банке полторы тысячи долларов. Живет случайными поступлениями, весьма нерегулярными, по принципу — хвост вытащит, нос увязнет. Надеюсь, вы меня понимаете. Последнее время она тратила много денег на дорогие наряды. Ее кредитная карточка сейчас почти пуста. — На лице детектива появилось самодовольное выражение. — Вы просили позаботиться о конфиденциальности, поэтому самые пикантные сведения я добывал сам, не вовлекая своих людей. Вчера я проследил за мисс Ван Камп. В баре она познакомилась с мужчиной.
— Продолжайте.
— Мисс Ван Камп поехала с этим мужчиной к нему домой. Через некоторое время они вышли и направились в бассейн. Они поплавали, после чего состоялся половой контакт, один раз вагинально, другой анально.
Реджинальда трясло. Сука. Обольстительница. Лживая тварь.
— Вы хорошо себя чувствуете, мистер Квинси?
Не в силах выдавить ни слова, тот лишь молча кивнул. Будь она проклята, будь она проклята на веки вечные. Пусть сгорит в адском пламени. Он так ей доверял, так о ней заботился. А она… она обманула его самые нежные и чистые чувства. Все ее ласковые слова оказались бесстыдной ложью. Каждый жест, каждое прикосновение были фальшивыми. Марианна Ван Камп просто домогалась богатства Квинси. У Реджинальда волосы поднялись дыбом, когда он до конца осознал, что эта шлюха обвела его вокруг пальца.
— Мисс Ван Камп снимает за небольшую плату домик в Саннислоуп, — добил его детектив.
На лбу Квинси выступил пот. Значит, и о доме она солгала. Ее преданность старой тетке всего лишь обман. Да умеет ли эта сука говорить правду?
10 марта 1989 года
Лиз пробыла в Калифорнии дольше, чем предполагала. Она заново узнавала мать и брата, но самое главное, ей удалось перекинуть мост от девочки, какой она была раньше, к женщине сегодняшнего дня. Прошлые обиды ушли, и в душе возродилась привязанность к близким людям.
Несмотря на прогнозы врачей, Малка Кенторович прожила целую неделю.
За два дня до смерти матери Лиз позвонила Рику и сказала, что задержится. Она ожидала возражений, но Мейсон оказался весьма покладистым.
— Если бы я поехал навестить мать, то не стал бы спешить с возвращением, тем более что вы заслужили небольшой отдых.
— Спасибо за поддержку, — сказала Лиз. — Я сумею доказать, насколько ценю и твои способности, и твою преданность.
Похоронив мать, они с братом продали квартиру и расстались в международном аэропорту Лос-Анджелеса. Иаков навсегда улетал в Израиль, а Лиз возвращалась в Аризону. В аэропорту она поняла, как горько терять вновь обретенного брата. Она, словно беззащитный ребенок, крепко держалась за его руку.
— Не грусти, — Иаков потрепал сестру по плечу. — Через год я приеду на открытие памятника, и мы увидимся.
— Мне, конечно, очень приятно будет увидеть тебя, но стоит ли лететь из Израиля, чтобы позаботиться о могиле матери? Я это сделаю не хуже, не волнуйся.
— Ты многое поняла за последние несколько дней, но все же не постигла до конца сути нашей веры. Мы соберемся на годовщину маминой смерти, послушаем заупокойную молитву рабби — это очень важная традиция. Ты пока видишь в этом докучную необходимость, пережиток средневековой нелепости. Но традиции возникают из здравого смысла и понимания человеческой натуры. Мы будем вспоминать о маме, но не о такой, какую мы видели в этот раз. Мы вспомним радостные события, связанные с нею, и наши воспоминания будут счастливыми.
Объявили посадку, и Лиз крепко обняла брата.
— Через год мы встретимся. Счастья тебе в Израиле, пусть сбудутся твои ожидания и надежды.
Теперь, сидя в уютной комнате, Лиз поняла, что брат сделал правильный выбор. В наше время в Израиле с хасидами считаются, Иакову там будет лучше. Если бы и ее решения оказались столь же мудрыми! Брат к чему-то стремится, а вот она, кажется, удаляется от своей цели.
Лиз взглянула на часы и положила утреннюю газету на кофейный столик. Все решено, с минуты на минуту приедет Хэнк. Он больше не нуждается в ее опеке, а значит, порвется и последняя ниточка, связывавшая ее с Аланом.
Раздался звонок в дверь.
— Росита, я сама открою, — крикнула Лиз и поспешила навстречу Хэнку.
— Примите соболезнования в связи с кончиной вашей матери, — торжественно произнес навахо.
— Я получила ваше письмо и цветы, это так любезно с вашей стороны и так трогательно. Жаль, что вы не знали мою мать. Она — настоящая женщина.
Росита принесла горячий шоколад и мексиканские лакомства.
— Buenos dias[28], Росита. — Хэнк взял у нее поднос.
Хотя они с Лиз иногда становились непримиримыми соперниками, Росита не придавала особого значения таким пустякам и перед приходом навахо всегда готовила что-нибудь вкусное.
— Рада, что вы приехали, — сказала она. — Лиз ничего не ест с тех пор, как вернулась из Лос-Анджелеса. Может, вы уговорите ее позаботиться о себе.
