по чесноку, моя хорошая, все эти люблю – не люблю так не работают.
– Ты о чем?
Забывая стесняться, Олеся, сдвинув доску в сторону и опершись предплечьями на стол, смотрит во все глаза.
– Голой любви как таковой для жизни недостаточно. Отношения строятся на уважении и внимании. Внимании – особенно! Ведь для него нужно время. А время — это ресурс. И тут все зависит от того, готов ли ты вкладывать его в свою семью? Готов ли не только слушать, но и слышать? Готов ли подстраиваться? Готов ли не отмахиваться, а вести диалог, когда это требуется, а в другую минуту, наоборот, заткнуться и промолчать? Отношения — это чуткость и отзывчивость. Способность слышать, уступать, отдавать, а порой, напротив, отчаянно отстаивать и ограждать. Отношения — это готовность снять маску, показать себя настоящего, неидеального, и принять недостатки своего партнера.
– Звучит слишком масштабно и… сложно… – Олеся закусывает губу, устремляя взгляд внутрь себя.
– Почему? Все зависит только от нас, – поглаживаю ее пальцы, чтобы вновь привлечь к себе внимание, и добавляю. – Я готов с тобой ко всему озвученному выше. И потом, это же не экзамен, а наша с тобой жизнь. Нам решать.
– Рома.
– Лесь, послушай, от ошибок никто не застрахован. Да и не может быть всё и всегда гладко. Важно то, чего мы оба хотим. Я честно и открыто хочу семью. С тобой. С Алексеем. С Иваном. Другими детьми, которых, если даст бог, мы обязательно родим.
– Ох уж эта твоя честность, – ворчит моя скромная женщина, но что особо круто, она не отмахивается, а впитывает и пропускает через себя каждое мое слово.
Замечаю это не только во взгляде, где на секунду мелькают слезы, а в доверии, которое она ко мне проявляет. Стоит потянуть ее за ладошку, как она без сопротивления обходит стол и садится ко мне на колени.
– Иногда честность – самый лучший, быстрый и правильный метод. Когда не в обход, не через домыслы, а прямо, – пожимаю плечом. Заправляю темный локон ей за ухо и коротко целую в губы.
– Ну а если ты спешишь?
– В смысле?
– Вдруг понравится другая?
Черт! Теперь догоняю, чего она так боится. И пусть мне очень не нравится, откуда берутся корни, но не сказать мысленное «спасибо!» идиоту-Кирову, подарившему мне идеальную женщину, не могу.
– Лесь, по сути верность — это всего лишь выбор. Выбор, который каждый делаешь сам, ориентируясь на собственные приоритеты. Не трахать другую бабу – это не подвиг, моя хорошая. Это всего лишь выбор не предавать СВОЮ. Чтобы ни случилось. Как бы не было сложно.
Пока Олеся, зависнув, переваривает услышанное, киваю входящему на кухню Алексею.
– Привет, Лекс, а мы тут завтрак готовить собирались. Ты как на счет того, чтоб присоединиться?
– Помощь нужна?
Ловлю удивление, так похожее на мимику матери, и с улыбкой киваю. Никогда не поздно становиться одной большой и дружной семьей.
– Очень нужна. Чур, ты натираешь на терке сыр. С меня помидоры. А мама, вон, ветчиной занимается.
– ВанькА не хватает. У него отлично получается взбивать яйца.
Глава 38
ОЛЕСЯ
Во время завтрака Роману дважды звонят, но он уверенно смахивает вызовы и продолжает сидеть с нами за столом, обсуждая предстоящие через пару недель Алексею соревнования.
Даже в этом, казалось бы, незначительном событии я различаю его заботу и внимательность. То, насколько хорошо он относится к нам с сыном, открыто демонстрируя наш приоритет.
Помнится, Сергей, всегда вел себя иначе.
Стоило его телефону оживиться, он моментально переключался на него. Неважно, принимал ли в этот момент пищу, гулял с семьей, отмечал праздник в кругу близких. Один звонок, и он абстрагировался от родных, уделяя всё внимание невидимому собеседнику.
Первое время я просила и уговаривала так не делать, позже дико обижалась, бесилась и ставила условия – всё без толку. Дальше… дальше просто забила. Мне надоело бесконечно стучать в закрытую дверь, ведь Киров неизменно оставался верен себе.
И вот ситуация с телефоном и мужчиной повторяется. Пусть телефон иной и мужчина тоже, неосознанно я снова напрягаюсь. Ожидаю, что нас с Алешкой опять немного подвинут, попросят подождать, не шуметь, еще что-то…
Нет. Рома уверенно выбирает нас. Даже не сбивается, задавая вопрос о планах на оставшуюся часть субботы.
– Я еду в больницу. К сестре, – отвечаю, ощущая, как ломается голос, а по коже бегут мурашки.
Боже, для меня его внимание в этот момент так значимо, что кажется, будто за спиной расправляются призрачные крылья.
Мы уже закончили с едой. Пока я мыла посуду, мужчины в четыре руки убрали лишнее со стола. И вот теперь просто разговариваем. Или непросто.
– Я еду с тобой.
Голос Зотова звучит ровно, но вот тон… он не предполагает отказа. И пусть мне нравится желание мужчины меня опекать, совесть все же берет свое.
– Не думаю, что это хорошая идея.
Не то, чтобы я была против провести время рядом с тем, кто с каждым днем все основательнее закрепляется в сердце, но тянуть его за собой в ту грязь, что непременно выльется на меня во время посещения Алисы – нет, не хочу.
– Это не предложение, Олесь. Сегодня я тебя точно одну нигде не оставлю.
– Почему?
Рома берет паузу в пару секунд. Хмурится, что-то обдумывая. После чего, явно приняв решение, кивает и смотрит на нас с Алешкой по очереди.
– Судья не стала тянуть с подписанием протоколов на задержание, несмотря на выходной день. Бригады оперативников уже выехали по адресам.
– К кому?
Сердце на секунду замирает и резко срывается в галоп. Горло сводит спазмом. Мне еще не верится, что добро восторжествует.
– К Кирову, Иванцовой, к твоей матери и отчиму.
– Большой список, – единственное, что могу из себя выдавить.
Перевожу взгляд на Лекса. Честно, боюсь увидеть в глазах сына… не знаю… презрение, негодование, непонимание, злость… да черт возьми!.. всё, что угодно. Ведь он прежде всего ребенок, пусть взрослый, но все равно ребенок, мир вокруг которого не
