этой грязи. Достаточно того, что я в ней извалялась по самую макушку.
Антон дышит на меня перегаром и табаком, сканируя похотливым взглядом. Проводит рукой по моему лицу, затем опускает ее и дергает джинсы вниз. Повернув спиной, надавливает на поясницу и заставляет лечь животом на стол, вжимается твердым пахом в ягодицы. Я давлюсь беззвучными всхлипываниями, машинально пытаясь его оттолкнуть и чувствуя, как шумит в голове, а в глазах плывет от слез.
Если до этого дня я поливала взошедшие ростки чувств к Янису и бережно относилась к этим всходам, задумываясь о том, чтобы начать всё с чистого листа, то сейчас единственное, чего хочу, – безжалостно вырвать их из себя. С корнем. И чтобы эта мразь, которая таранит меня сзади яростными толчками, умерла. Желательно от моих рук.
Принятый алкоголь, разливаясь по венам, наконец дает обезболивающий эффект и притупляет реальность. Делает меня слабой и податливой. Заставляет перешагнуть ту самую грань, за которой находится пустота.
– Ах ты сука! – доносится будто издалека раскатистый бас, и непрерывные толчки прекращаются, а руки, что удерживали меня за талию, больше не причиняют дискомфорта.
Я падаю мешком на диван и смотрю, как Гончаров валит Слуцкого на пол и избивает, нанося точечные удары в корпус, а не по лицу.
– Тварь! – слышен запыхавшийся голос Гончарова.
Мысли как в вакууме. Натягиваю на себя джинсы и сжимаюсь в клубок. Зажмурившись, закрываю уши руками, чтобы оказаться в подобии тишины. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я поднимаю голову, немного придя в себя от шока. Кажется, что вечность здесь нахожусь. Обвожу комнату взглядом и замечаю Гончарова, который сидит в кресле напротив и молча смотрит на меня.
– Настя… – выходит из легких с хрипом.
– Егор отвез ее в больницу. С ней все будет хорошо.
– У нее аллергия на алкоголь…
– Врачи разберутся, – произносит Гончаров со спокойной уверенностью и, помолчав, добавляет: – Ян убьет его, Алёна. У него есть разрешение на оружие, но я сомневаюсь, что он захочет для Слуцкого быстрой смерти. И разбираться он ни в чем не станет. Просто убьет.
Издав истеричный смешок, я отрицательно качаю головой.
– Я не хотела этого… Не знала, что Антон тут. Я звонила вам…
Гончаров сжимает челюсти и опять молчит, тяжело дыша. Потом продолжает:
– Видео я изъял и постараюсь, чтобы оно никогда у Багдасарова не оказалось. Ты не сопротивлялась. Почему?
Я с вызовом поднимаю подбородок, давясь поступающими рыданиями.
– Удовольствие получала, разве не видите?
– Не вижу.
– Не сопротивлялась, потому что и без вас поняла, что Янис убьет его. Особенно если я на видео буду вырываться или меня ударят. Слуцкий бы все равно не остановился, я его знаю. Не такой у него характер, да и положение шаткое, если опустился до подобных вещей, – медленно говорю я.
Гончаров сидит с убитым выражением лица. Глаза темные, и между бровями залегла глубокая складка. Затем он тянется к телефону и кого-то набирает.
– Ларис, у меня ЧП. Помощь твоя нужна… Да, подъехать и осмотреть девушку… Серьезно. Это изнасилование… Спасибо. Сейчас пришлю за тобой человека.
Гончаров встает с кресла и подходит ко мне.
– Пошли, Алёна. Как немного придешь в себя, поговорим.
– Только не прикасайтесь ко мне, пожалуйста. – Я выставляю руки вперед. – Мне нехорошо, – поясняю, чувствуя, как тошнит и кружится голова.
– Постараюсь. Если устоишь на ногах.
Все воспринимается так, словно я смотрю на себя со стороны. Будто я нахожусь во сне. Только это, увы, не сон.
Поднимаюсь с дивана, держась за стол. Шатает из стороны сторону, ноги подкашиваются. Гончаров, извинившись, подхватывает меня на руки и несет в свою машину.
Закрыв глаза, я громко всхлипываю, сжимая кулаки до хруста. Хочу какой-нибудь волшебный укол. Чтобы забыть обо всем, вытравить это мерзкое чувство из груди, а еще лучше – ампутировать себе душу.
На заднем сиденье принимаю позу эмбриона и выключаюсь, не в силах больше справляться с хаосом, который творится в мыслях. Запрещая себе думать о том, что теперь ждет. Явно ничего хорошего.
32 глава
Вокруг тихо, как в гробнице. Сквозь плотные шторы пробивается свет. Не знаю, где нахожусь. Место мне незнакомо. Чувствую себя разбитой, как после долгого и беспокойного сна. Мысленно стараюсь не возвращаться к событиям, из-за которых я в таком коматозном состоянии. Но разве от реальности убежишь?
Сажусь робко, как испуганный щенок, и осматриваюсь по сторонам. Дверь приоткрывается, и Гончаров, заметив, что я встала, заходит в комнату.
– Как себя чувствуешь? – спрашивает он, присаживаясь на стул возле кровати.
– Сносно. – Я неприятно морщусь от того, как сильно трещит голова.
Киваю на тумбочку, заметив, что там стоит аптечка.
– Зачем это?
– Врач оставил. На всякий случай.
Нет ни злости, ни сожаления, только до одури горькое ощущение бессилия и отголоски пережитого страха. Поднимаю глаза на Гончарова.
– А Янис?..
– Я съездил к Насте в больницу с твоим телефоном, она ответила Яну, что ты приболела, все время хочешь спать и у тебя нет сил на разговоры.
Нет сил на разговоры – это точно. Впрочем, ни на что нет сил. Опять внутренний слом.
– А Слуцкий?..
Повисает молчание, выражение лица Гончарова меняется.
– Я бы таких мразей убивал, Алёна. Но, к сожалению, пока не могу этого сделать. Ни своими руками, ни руками Яниса. К Слуцкому приставлен человек Кириянова, в случае чего скандала не избежать. Однако неразрешимых ситуаций не бывает. За Слуцким и без последнего инцидента накопилось много грехов. Желающих с ним поквитаться – обе стороны.
– Что вы имеете в виду? – не понимаю я.
– Что это не твои проблемы. Сейчас я хочу, чтобы ты взяла себя в руки и определила вашу с Янисом дальнейшую судьбу. Интерес у него к тебе сильный, но в сложившихся обстоятельствах… – Гончаров отрицательно качает головой. – Давай я тебе озвучу варианты, а ты сама сделаешь выбор?
– Выбор? – переспрашиваю я.
– Да, – тихо отвечает он. – Варианта всего два. Первый: я пытаюсь скрыть случившееся, но, учитывая твое подавленное состояние, это вряд ли получится. Ян рано или поздно сложит один к одному и докопается до правды. К тому же дубликат видео, как выяснилось, есть не только у меня. После этого Янис убивает Слуцкого. Ему выносят обвинительный приговор, он садится в тюрьму, и примерно лет через семь или восемь вы с ним встречаетесь. При этом репутация его семьи будет стерта в пух и прах. Облегчения ты испытывать не будешь, скорее наоборот. Второй вариант. После шума с твоими слитыми в сеть снимками и видео, я собирался мирно договориться с
