Она восхищалась честью мистера Смайза, но эта самая честь перевернула вверх дном ее планы узнать, где Дуглас.
— Но вы можете подтвердить, что мой муж был здесь во вторник?
— Это я могу, леди Сара. — Он встал. Довольно невежливый способ закончить встречу.
Она тоже встала, перехватив взгляд Алано и желая сказать ему, что справится с этим поражением. Она не желает, чтобы ее жалели. Наклонившись, она возилась с замочком сумочки, чтобы выиграть время и сформулировать вопрос.
— Мистер Смайз, — она подняла на него глаза, — вы можете по крайней мере сказать мне, консультировался ли с вами мой муж по вопросу расторжения нашего брака?
Было ли сострадание в его пристальном взгляде? Возможно, да, но Сара теперь не могла отступить и не стряхнула ладонь Алано, которую он положил на ее руку. Сидеть в спальне, думая о будущем, хуже, чем взглянуть в лицо правде.
Она вскинула подбородок и решительно посмотрела на поверенного.
— Не могу, леди Сара.
Она прикусила нижнюю губу, потом стиснула зубы и решила не плакать.
Повернувшись, она кивнула Алано.
— Однако если бы он это сделал, — сказал за ее спиной мистер Смайз, — я бы посоветовал ему подробно изучить закон о бракоразводных процессах.
Сара через плечо посмотрела на него.
— Если бы я говорил с ним на эту тему, я сказал бы, что ему потребуется доказать неверность жены.
— Понятно. — Она деланно улыбнулась. — Даже если это неправда?
Теперь это определенно жалость, но Сара не собиралась отступать.
— Леди Сара, если мужчина действительно желает развестись с женой, есть способы это сделать. А если он авантюрист, он может просто уехать из страны.
Она повернулась и посмотрела ему в глаза:
— Мистер Эстон такого не сделает. Он честный человек с благородными принципами.
— Так же, как и я, леди Сара.
Они молча смотрели друг на друга.
— Я пытаюсь найти моего мужа, мистер Смайз, — сказала она, смирив гордость. — Он, похоже, пропал.
Выражение его лица изменилось, стало более настороженным.
— Когда это случилось?
— Сразу после визита к вам, сэр. Вы имеете представление, куда он мог отправиться?
Он покачал головой.
— Вы уверены?
— Леди Сара, если бы я имел дополнительную информацию, которой мог бы поделиться с вами, я бы это сделал. К сожалению, больше я ничего не могу сказать.
Она что-то уловила в его словах.
— Так мой муж действительно искал вашего совета и по другому вопросу.
— Я сказал достаточно, леди Сара. — Он подошел к двери, открыл ее и улыбнулся. Улыбку можно было назвать абсолютно искренней, если бы Сара не смотрела ему в глаза. Поверенный, казалось, взволновался не меньше ее. — Удачи в поисках. Пожалуйста, сообщите мне, что выяснится.
Она еще не хотела уходить.
— Вы понятия не имеете, куда он мог пойти, мистер Смайз?
— Передайте мои наилучшие пожелания вашему отцу, леди Сара. Он ведь герцог Херридж?
Она обернулась в дверях. На лице поверенного было торжественное выражение, которого она не видела за все время визита.
— Откуда вы знаете моего мужа, мистер Смайз?
Поверенный улыбнулся:
— Он спас мне жизнь, леди Сара. Наше судно тонуло у берегов Франции. Ваш муж был на борту спасательного судна. Он держал меня на плаву, пока меня не спасли.
— Если я скажу, что прямо сейчас собираюсь навестить герцога Херриджа, что вы на это ответите?
— Я пожелал бы вам удачи, леди Сара, и посоветовал бы быть осторожной.
Она кивнула и молча вышла.
Эдмундс стоял снаружи, охраняя карету.
— Вы действительно собираетесь повидаться с ним? — спросил Алана. — Он неприятный человек, ваш отец.
— Вы правы, — сказала она, — неприятный. — Кроме того, вполне возможно, что он ей вовсе не отец.
— У вашего отца есть конюшня?
— Да, конечно, — ответила Сара. — Почему вы спрашиваете?
— Где карета?
Она уставилась на него.
— И кучер? Где Тим?
Эдмундс привез их к парадному фасаду дома отца.
— Вы входите, — сказал Алано, — а я тут разведаю обстановку.
Сара кивнула, оставила сумочку в карете и посмотрела на фасад лондонского дома герцога Херриджа. Он перестал быть ей отцом даже в мыслях. Даже если никто не сказал бы ей, что ее отец Майкл Туллох, она знала это сердцем.
Она стояла, собирая всю свою отвагу, и знала: то, что произойдет дальше, может сильно изменить ее жизнь.
Алано наблюдал, как Сара вошла в дом.
Наступление ночи приветствовалось зажиганием ламп. В соседнем доме лакей зажег лампу на ступенях крыльца и снова исчез внутри.
Алано обошел квартал и свернул в переулок к маленькому внутреннему двору, ведущему к конюшням. Здесь тоже ярко горели огни, освещая темноту. В целом место было относительно просторное для лондонского дома с восемью стойлами для лошадей и тремя отсеками для карет.
Все стойла были заняты прекрасными, ухоженными лошадьми, этого более чем достаточно для двух карет в отсеках. Обе были из черного дерева, покрыты лаком, но на дверце одной красовался маленький герцогский герб. Другая была совершенно новая и принадлежала Дугласу.
Алано осторожно приблизился к конюшне, прислушиваясь к свисту, но не мог точно определить его источник. Из одного стойла внезапно появился юноша с вилами в руках.
Алано шагнул вперед. Согнув руки, он улыбнулся, подумав, получит ли он шанс попрактиковаться в боксе. Хотя это было давно, но он более чем охотно проверит свои навыки.
Его улыбка стала шире.
— Герцог Херридж слишком жадный человек, Саймонс. — Сара, пожалуй, впервые высказала свое личное мнение дворецкому.
Судя по выражению его лица, он не знал, как ей ответить.
— Думаю, он пошел бы на все ради богатства, — добавила она.
Сняв шляпку, Сара вручила ее Саймонсу и стала медленно снимать перчатки.
— Сожалею о своем участии в этом, леди Сара, — сказал дворецкий, взяв у нее шляпу и перчатки.
— Я говорю не о драгоценностях моей матери, Саймонс, а о других делах. В них вы тоже участвуете?
Она присмотрелась к Саймонсу. Этот человек, вероятно, знал о герцоге больше, чем кто бы то ни было.
— Я не уверен, леди Сара, — голос Саймонса был не громче шепота, — жадность или отчаяние заставляют вашего отца совершать эти поступки. Он, в конце концов, герцог, ему полагается жить определенным образом и демонстрировать некоторый стиль.
— У него нет денег. — Она время от времени задумывалась о доходах отца, о его настойчивом стремлении забрать из Чейвенсуорта все, что можно продать, но относила это к расточительности отца. Она никогда не думала, что он совершенно без средств. — Это так, Саймонс?
