Барри схватила свою сумочку и портфель и кинулась к дверям.
– Увидимся утром, – весело крикнула ей вслед Даниель и добавила игриво: – Буду с нетерпением ждать, когда ты расскажешь мне, соответствует ли эта фигура внешнему впечатлению.
– Я совершенно не собираюсь изучать ее, – с негодованием возразила Барри.
– Ну, конечно, конечно, – чуть ли не холодно проговорила Даниель. – Ты ведь едешь, только чтобы отведать его любимых блюд.
– Совершенно верно.
– Душенька, вечер может начаться с бефстроганова и салата из спаржи, но уверяю тебя, что на десерт будешь ты. – И она подмигнула.
– Ни в коем случае, – твердо возразила Барри и наконец выскользнула за дверь. Но глубоко внутри у нее все задрожало, она чувствовала, что может и не устоять перед ним.
Путь от студии до Беверли-Хиллз, трудный при самых благоприятных условиях, никогда не казался ей таким долгим, а шоссе никогда не было так забито автомобилями. Лишь к четверти десятого Барри наконец выбралась из города и въехала в шикарный район, где ей редко доводилось бывать, – со скульптурами на лужайках и обманчиво скромными домами. Темнота стояла – хоть глаз коли, и она почти не видела уличных знаков, тем более в своих очках с розовыми стеклами.
Этого еще не хватало! – подумала она, всматриваясь через лобовое стекло в номера домов и сверяясь с адресом, который нацарапала утром. Она окончательно заблудилась в этом анклаве. До ближайшей бензоколонки или телефона-автомата настолько далеко, что нечего и думать о том, чтобы повернуть назад. Тем более что она представления не имеет, куда для этого нужно поворачивать. Она вздохнула и попробовала примириться с мыслью, что ей до конца дней своих предстоит мыкаться по улицам Беверли-Хиллз. Да нет, еще до того, как это случится, выйдет весь бензин или ее задержит полиция.
– Черт, – раздраженно проворчала она и остановилась на обсаженной пальмами улице, чтобы найти карту Лос-Анджелеса. Пытаясь держать карту так, чтобы увидеть на ней что-нибудь в тусклом свете уличных фонарей, она сумела-таки найти, где находится дом Майкла.
С ненавистью она рассматривала карту. Конечно же, его улица длиной в один квартал! Следовало бы догадаться, что он должен жить как-нибудь особенно, в таком месте, куда не каждый найдет дорогу. Она всего в миле от его дома и, если на пути не попадутся непредвиденные тупики или закрытые для проезда улицы, доберется туда быстро: нужно только проехать по прямой пять кварталов, повернуть налево, а потом направо.
Она медленно поехала вдоль домов, вытягивая шею, чтобы видеть уличные знаки и не пропустить поворот, и про себя молилась святому – хранителю всех потерявшихся душ, чтобы он помог ей выпутаться из этой истории, да поскорее. Майкл, наверное, выходит из себя, да и она сама не в восторге от ситуации. Неизвестно, что лучше – опоздать или заблудиться. Первое вызывало в ней чувство вины, второе – чувство беспомощности, даже паники. А того и другого вместе было достаточно, чтобы ей захотелось как можно скорее очутиться у себя дома. К тому же она понимала, что этот обед будет иметь опасные последствия, которые могут сказаться не сразу, а лет через пять-шесть.
– Интересно, поверит ли он, что у меня разыгралась страшная мигрень и я совершенно потеряла ощущение времени и позабыла о встрече? – вслух спросила она себя.
Об этом нечего и думать, категорически ответил ее внутренний голос. Майкл поймет, что ты просто трусишь.
Возможно, ей повезло: не успела она послать свой внутренний голос куда подальше и повернуть назад, домой, как перед глазами возникло название искомой улицы. После этого ей ничего не стоило найти и дом: на всей этой чертовой улице стояло всего только три дома.
Было уже половина десятого, когда Барри остановила машину, нехотя прошла пальмовой аллей и позвонила в дверь. Майкл открыл, и она увидела встревоженное выражение его лица, нахмуренные брови. Но это выражение тут же сменилось натянутой и весьма неприветливой улыбкой. Барри проняла дрожь: она узнала ту самую уничтожающую мину, дававшую понять, что этот человек способен сделать фарш из своего противника.
– Опаздывать считается хорошим тоном, но вам не кажется, что вы несколько перестарались?
Свой вопрос он произнес с легкой насмешливостью, но в голосе слышалась нотка, говорившая о том, что рассердился он гораздо сильнее, чем она предполагала. Барри осторожно коснулась рукой его плеча.
– Вы и в самом деле так расстроились? – виновато произнесла она. Он промолчал, и она затараторила: – Я вас очень хорошо понимаю. Я опоздала непростительно, но я никак не могла уйти из студии, работа затянулась дольше, чем я думала. А улицы забиты битком. Вы же знаете, что творится в городе после работы. К тому же я заблудилась…
Она перевела дыхание, замолчала и с надеждой посмотрела на него. Но голубовато-серые глаза остались холодны.
– И вообще, я очень прошу извинить меня. Я испортила вам вечер?
Мгновение он стоял и смотрел на нее, потом покачал головой и улыбнулся. На этот раз приветливей. По крайней мере похоже было, что он раздумал выкидывать ее на улицу.
– Извините. Ну, конечно, нет. Я просто боялся, что вы передумали и не приедете.
У нее насмешливо поползла вверх бровь. Это совсем не похоже на заносчивого, самоуверенного Майкла Комптона, которого Барри видела до сих пор. В его голосе промелькнуло даже что-то просящее, какая-то неуверенность, и это страшно заинтриговало ее.
– Вы серьезно? – спросила она, все еще сомневаясь, в самом ли деле услышала нотку неуверенности в его голосе.
– Но ведь вы опоздали больше чем на час, – ответил он уже веселее. А потом широко улыбнулся, и от неуверенности не осталось и следа, вместо нее появилась обычная насмешливость. – Вы вообще-то имеете представление о том, что это значит для самолюбия мужчины, если привлекательная женщина вовсе не горит желанием встретиться с ним?
– По-моему, с вашим самолюбием должно быть все в порядке, мистер Комптон, – мило заметила Барри. – Это вот я сражалась с грузовиками на автостраде, блуждала по улицам Беверли-Хиллз и помирала с голоду в своей «сентре», пока вы сидели дома и грызли… – она игриво посмотрела на него. – Что вы тут грызли? Морковку?
– Шляпки грибов, фаршированные крабами. Барри проглотила слюну. Ей действительно до смерти хотелось есть. Она смело посмотрела ему в глаза, с большущим трудом удержавшись, чтобы не похлопать своими длинными темными ресницами.
– Надеюсь, теперь, когда я во всем повинилась, вы поделитесь со мной одной-двумя шляпками?
– Похоже, в этом уже есть нечто интригующее. Я подумаю. – Он наконец отступил от двери и впустил ее в дом. – Я никогда не отказываюсь протянуть руку кающемуся грешнику, если только он раскаивается искренне.
– Не испытывайте судьбу, мистер Комптон, – не осталась в долгу Барри. – Вы разве не знаете, как опасно иметь дело с помирающей от голода женщиной? Вы обещали мне обед, а мы пока что занимаемся сотрясением воздуха.
Его глаза уверенно скользнули по ней.
– В воздухе чувствуется присутствие электричества каждый раз, как мы оказываемся вместе, вы не находите? – тихо спросил он.
Барри вспыхнула под его внимательным взглядом, пытаясь не замечать, как великолепно обтягивают джинсы его мускулистые бедра.
– Я имела в виду вовсе не это. – Она отбила атаку, но в голосе у нее определенно не хватало убежденности.
– Может быть, и не это, – сказал он, и в глазах у него заиграл озорной огонек. – Но это правда. Думаю, после обеда мы изучим проблему поподробнее.
Барри хотела было ответить ему таким же смелым, прямым взглядом, но замигала и отвела глаза. Десерт, вот что это такое, подумала она, и нервная дрожь пробежала у нее по спине. Точно как предсказывала Даниель. Он поставил ее в меню на десерт. Она взяла себя в руки и снова посмотрела на него. Может быть, если она займется закуской, у нее пропадет панический страх перед десертом.
– Так где же ваши шляпки?
Он понимающе глянул на нее:
– Минуточку, сейчас будут. Проходите в гостиную. Что будете пить?
– Бокал вина, пожалуйста.
– Красного, белого?
– Белого. Вы уверены, что вам не надо помочь?
– Нет. У меня все в полном порядке.
Спорю, так и есть, подумала Барри. У мужчин вроде Майкла Комптона всегда все в порядке. Ожидая его возвращения, она оглядела гостиную – диван, на котором можно заблудиться, кресла перед пылающим камином. Каминная полка и одна из стен отделаны темным деревом, придававшим комнате строгий мужской дух. Сам по себе темный цвет мог бы действовать подавляюще, но остальные стены были оклеены светлыми французскими обоями с пейзажными мотивами, а высокие французские окна-двери выходили во внутренний дворик, залитый мягким лунным светом. Днем эти двери откроют доступ обилию солнечного света, а вместе с ним – сладкому аромату сотен роз всех оттенков. Она представила их себе: от бледно-розовых до пунцово-красных, от ярко-желтых до абрикосовых… Яркая лазурь плавательного бассейна свободной формы искрилась у самого края террасы. Все было просто и роскошно, ни чуточки не претенциозно, и Барри должна была признать, что у Майкла отличный вкус. Весь интерьер и отделка были очень своеобразны, и она подозревала, что это своеобразие – его собственное, а не наемного декоратора.
