— Потому что моя мать не может вовремя погасить кредит. Она даже хотела открыть здесь пансион, но не рассчитала расходы, а потом еще цены резко взлетели. Если мы не заплатим, через две недели дом будет продан.
— По-моему, это будет самым верным решением.
Его голос звучал бесстрастно, как у всех людей, к которым Лили обращалась за помощью, и это стало последней каплей.
— Для кого? Для нее? Она жила в этом доме тридцать лет!
— Тогда совсем непонятно, почему у нее такой огромный долг. Твой отец оставил ей страховку?
— Ее пришлось выплатить банку за кредит, который родители взяли, чтобы оплатить его лечение и его путешествие.
— Тогда твой отец эгоист! — без обиняков заявил Хантер. — Он должен был понимать, что в случае его смерти твоей матери придется нелегко. И не говори, что ты сама об этом не думала, — опередил он Лили.
— Возможно, — пробормотала она, не желая раскрываться перед чужим человеком. — Но все равно ты не знаешь всех обстоятельств!
— Прекрасно. — Он отложил документы и спокойно взял кофе, совершенно очевидно не заботясь о том, какие эмоции всколыхнул в ней своей бесцеремонностью. — Спасибо за кофе, — сказал он, выпив его в два глотка, и направился к двери.
— Спасибо, что подвез. — Уже у двери Лили, чуть поколебавшись, спросила: — Сумеешь добраться до дома?
— Ты волнуешься обо мне?
— Но ты ведь теперь... — она снова замялась, — член моей группы.
— Нет. Я пришел не ради себя, а ради другого человека. Так что тебе нет нужды волноваться обо мне. Если, конечно, ты сама этого не хочешь. Ради меня.
— Но...
— Я не нуждаюсь в сеансе психотерапии, — оборвал ее Хантер. — Этот раз был единственным и последним.
— А этот другой человек? Кто он?
Хантер не пожелал ответить на ее вопрос.
— Спасибо за кофе, но, думаю, мне пора. Не хочу раздражать тебя своим присутствием больше, чем я уже сделал.
— Это не твоя вина, — невесело улыбнулась Лили. — Это я виновата.
— Ты всегда такая? — нахмурившись, спросил он. — В чем ты винишь себя? В моем отвратительном поведении?
Лили почти не слышала вопроса. Все ее внимание было сосредоточено на его чувственных губах. Ей страстно захотелось почувствовать, как эти губы прижмутся к ее губам в страстном поцелуе, как его сила перельется в нее...
Он не поцеловал ее. Хантер лишь убрал за ухо прядь ее волос.
— Сегодняшний вечер оказался, — он задумался, подбирая слова, — неожиданно приятным.
— Рада, что ты не скучал, — машинально сказала она.
— Поверь, я был далек от этой мысли. — Он вдруг весело улыбнулся. — Могу я кое-что спросить?
— К чему утруждать себя вопросами? — пошутила она, проглотив комок в горле.
— Как может такая молодая и привлекательная особа быть столь циничной?
— Циничной? — Лили вдруг широко улыбнулась. — Не замечала за собой такого.
— А как же твое целиком пропитанное цинизмом утверждение, что настоящей любви не существует? Может, тебе еще просто не довелось пережить это чувство?
— О, нет, спасибо. Один раз я влюбилась, больше не хочу.
— Что так?
— Не хочу об этом вспоминать.
— Для человека, вызывающего других на откровенность, ты чересчур замкнута.
— Потому что вспоминать действительно нечего.
— Тогда почему бы тебе не пооткровенничать со мной? Стыдишься своих чувств или боишься меня? — В его глазах плясали чертенята.
Она вскинула голову.
— Мне нечего стыдиться. Пожалуйста, если ты так настаиваешь... Мы были обручены два года, но затем состояние моего отца ухудшилось. В один из тех дней я нашла Марка в постели со своей так называемой «лучшей» подругой.
— Поэтому ты разорвала помолвку? — без каких-либо эмоций, словно на суде, спросил Хантер. Только его глаза сузились.
— Нет, — отрезала Лили. — Я была слишком занята, утешала маму, помогала отцу.
— Значит, ты даже не попыталась вытрясти из него душу и закатить ему скандал?
— Нет. Он очень нравился маме. Был так добр с ней. Когда отец умер, он вызвался звонить родственникам, позаботился о похоронах, даже поддерживал меня во время погребения. Я терпела ради мамы. Если бы я не узнала, так и вышла бы за него замуж.
— И где он сейчас?
— С Джейни, той самой подругой.
— Тогда стоит ли плакать? Считай, что ты счастливо и вовремя от него избавилась. Однако же это не повод становиться циником. Если твой жених оказался сволочью, это не значит, что все представители мужского рода такие.
— Ой ли? — почти весело хмыкнула Лили. — Может, и так, но одного раза мне хватило на всю жизнь.
— Ну же, Лили, ты ведь разумная девушка! Любой пустяк может привести к концу самых серьезных отношений. Так что ничего ужасного с тобой не произошло.
— Ты всегда такой понимающий? — едко поинтересовалась она.
— Нет. — Ее ирония прошла мимо него, даже не задев. Помолчав, он спросил: — Может, хочешь поделиться, что произошло помимо этого?
— Ничего, — поспешно бросила она, пряча дрожащие руки. — Тебе мало моего рассказа?
Хантер молчал, глядя ей в глаза, и Лили отвела взгляд, напуганная его проницательностью. Но — к радости или к разочарованию — он не стал настаивать.
Вытащив из кармана ключи от машины, он подавил зевок и уже за дверью сказал:
— Ну что ж. Еще раз спасибо за кофе.
И тут Лили отчетливо осознала, что Хантер вышел не только из ее квартиры. Он ушел из ее жизни.
Он не хотел ехать домой.
Не хотел звонить Эмме и говорить о том, где провел вечер. Не хотел вновь оказаться один в своей спальне.
Он хотел остаться с Лили — и не потому, что она была красива, красивые женщины в современном мире встречаются на каждом углу. Если бы ему от нее нужен был просто секс, он мог бы легко найти ей замену, благо недостатка в женщинах, согласных согреть ему постель, не было.
Нет, ему нужна именно она. Усталая, разбитая, Лили тем не менее нашла для него время. И ничего не попросила взамен. И это было самым удивительным.
Он повернулся к ней.
— Думаю, я мог бы уехать домой, но не сделаю этого.
Ее глаза расширились. А ему больше и ничего не было нужно. Он все прочел в зелени ее глаз. Желание. Это было так же неоспоримо, как дождь за окном.
Лили стояла, ухватившись за косяк обеими руками, потому что ее колени дрожали. Она хотела закрыть дверь, но не смогла шевельнуть и пальцем. Она хотела сказать «да», вопреки тому, что ее разум кричал «нет».
Словно в замедленном кино, Лили смотрела, как одна рука опускается вниз, почти задевая ее плечо. Хантер наклонил голову, другой рукой касаясь ее лица. Лили не смогла даже повернуть головы, хотя его прикосновение обожгло ее. Безумное желание отдаться на милость этим сильным рукам, поддаться искушению боролось со здравым смыслом. И здравый смысл безбожно проигрывал.
