Внезапно ее осенило. Ну разумеется! Как она сразу не поняла? Позорный поступок Пола дал Филиппу уникальную возможность для достижения собственной цели. Целью было не только удовлетворение сексуального любопытства, как он оскорбительно выразился, целью был наследник, которого с нетерпением ждали от него родные. Вот он и решил, что сможет оправдать их ожидания, получив новый шанс для выполнения супружеского долга!
Память непроизвольно вернула Мишель в тот день, когда Филипп сделал ей предложение.
* * *
Как обычно, сестры отдыхали, укрывшись в доме от полуденной жары. Пол с Мэтью, старшим братом Кэтрин, отправились на верховую прогулку. Сама Кэтрин вместе с ее матерью собирала вещи. На целый месяц затянувшийся праздник кончился, и на следующий день они уезжали.
Мишель поднималась к ним по витой деревянной лестнице, когда услышала за спиной голос Филиппа:
— Мишель, у тебя не найдется несколько свободных минут для меня?
Ее бросило в жар, одной рукой она с такой силой вцепилась в перила, что костяшки пальцев побелели. Мишель уже знала, что влюблена в него, безнадежно и отчаянно, потому что, когда он оказывался рядом с ней, она теряла дар речи и превращалась в идиотку.
— Вот это мужик! — сказала сразу по приезде в усадьбу Кэтрин, изобразив, что падает в глубокий обморок. — Меня он даже не замечает, а вот с тебя глаз не сводит. Везет же тебе, поросенок!
Мишель старалась не придавать словам Кэтрин значения. Всего лишь глупая девичья болтовня. С чего бы такому самоуверенному красавцу, как Филипп, тратить свое драгоценное внимание на ничем не примечательную особу, лишенную не только положения в обществе, но и сексуальной привлекательности… Однако слова эти запали ей в душу.
Вот и сейчас Мишель подождала, пока кровь отхлынет у нее от лица, и медленно обернулась.
Филипп смотрел на нее снизу, стоя у основания лестницы. Смотрел и ждал ответа, а у нее, как всегда в его присутствии, язык отнялся.
— Я хочу поговорить с тобой.
— Да? — почему-то спросила Мишель. Интересно, какое у нее было при этом лицо." осмысленное или тупое? Скорее всего, последнее, подозревала она, потому что он от нетерпения уже раздраженно дернул головой и отрывисто произнес:
— Не здесь. На заднем дворе. Чтобы никто не подслушал. Спускайся.
И она покорно спустилась к нему. Если бы он предложил ей немедленно отправиться с ним на Северный полюс, она безропотно пошла бы за ним в чем была.
В напоенном солнечным светом саду кроме них двоих никого не было. Воздух был пропитан запахом розмарина и лаванды. Мишель не знала, о чем он хотел поговорить с ней, но меньше всего она ожидала получить от него предложение руки и сердца.
— Мать и тетки без устали твердят, что мне пора жениться и произвести на свет наследника. В течение последних пяти лет они подсовывают мне подходящих, на их взгляд, особ женского пола. А теперь, когда мне исполнилось тридцать три, боюсь, они вовсю развернут свою кампанию. Я пытался их урезонить, но не тут-то было, языки им не привяжешь. Я сказал им, что женюсь по своему собственному выбору и они тут ни при чем. Какая разница, впрочем, но, говоря откровенно, Мишель, я устал от их активности.
* * *
Он взял ее за руку, и она растаяла, превратившись в нечто аморфное, состоящее из одних ощущений. В голове царила абсолютная пустота, без малейшего проблеска мысли. Чем еще в таком случае можно объяснить ту невероятную поспешность, с какой она согласилась, не дав себе труда осмыслить то, что он говорил.
— Думаю, у нас все получится. Ты выглядишь слишком неопытной для своих лет. Не пойми это в отрицательном смысле. Напротив, это-то мне в тебе и нравится. Ты лишена всяких женских хитростей и уловок, которые утомляют и раздражают меня в других, и я нахожу это очень привлекательным. Мне нужна женщина для повседневной жизни, не помешанная на внешнем блеске, не увлекающаяся светскими приемами и бессмысленной пустой болтовней.
Филипп замолчал. Мишель смотрела на него во все глаза, не понимая и половины из того, что он говорил.
А он тем временем продолжил:
— Сделка не должна заключаться в интересах только одной стороны. Я знаю, после смерти отца ты вроде корабля, потерявшего управление. Мне известно, что отец дал тебе монастырское образование, а затем, играя на твоих чувствах, удерживал тебя дома и ты бесплатно выполняла обязанности экономки. Мишель, поверь мне, замужество и материнство это то, что тебе нужно. Это пойдет тебе на пользу. Тебе не придется беспокоиться о долгах, которые ты должна выплачивать… Естественно, как твой муж я мог бы рассчитаться с ними. Что же касается меня, — в глазах его мелькнула нежность и он улыбнулся ей, — я избавился бы от вечного брюзжания своего женского окружения в доме. А самое главное, у меня была бы жена, которую я выбрал для себя сам. Будешь думать, дорогая Мишель?
* * *
Но тогда она не стала думать, вспоминала теперь Мишель, сидя за столом, и залпом осушила бокал вина. Она просто приняла его предложение, а думать начала потом, когда было слишком поздно, когда стало ясно, что женился он на ней потому, что она послушна, нетребовательна, короче существо незначительное, которое можно засунуть в угол и забыть об этом. Существо, предназначенное для производства наследников обширных владений Бессонов. Только из этого ничего не вышло, разве не так?
— Вижу, Беатрис не забывает вас и регулярно продолжает навещать, — холодно заметила Мишель, обращаясь к свекрови. — Это так мило с ее стороны, вы не находите? — В голосе ее прозвучали нотки сарказма. — Пожертвовать престижными тусовками, ресторанами и магазинами. Ведь это ее естественная среда обитания, во всяком случае она сама меня в этом уверяла.
Раньше ей и во сне не приснилось бы, что она может так разговаривать. Она всегда внутренне напрягалась и съеживалась, стоило свекрови и ее сестрам заговорить с ней. Практически все их разговоры сводились к выражению неудовольствия по поводу того, что она чересчур худа, не умеет элегантно одеться, никак не может забеременеть и удержать возле себя мужа…
— Она давно увлечена моим сыном. — Луэллин промокнула губы салфеткой. — Вот я и говорю, что сейчас не самые благоприятные времена для всех нас.
Мишель показалось, что в глазах пожилой женщины мелькнуло сочувствие, и задумалась, прикусив нижнюю губу. Может, раньше она слушала только слова, упуская возможность увидеть за ними беспокойство о ее благополучии и семейном счастье? Она положила на стол салфетку, извинилась и покинула комнату, даже не взглянув на Филиппа. Если свекровь ей и сочувствовала, что было полной неожиданностью для нее, нет смысла разбираться в этом теперь. Здесь для нее все кончено.
