Ознакомительная версия.
– Не надо, – сказал Люк отрывисто и немного отстранился от нее.
– Не то что? – поддразнила она его. Ее дыхание щекотало его щеку, желание и инстинкт одержали над ним вверх и, приблизившись к ней, он прижал свои губы к ее в неистовом и жаждущем поцелуе.
Он скользнул руками вдоль ее тела, по спине вниз, до ягодиц. Где-то в глубине сознания он понимал, что она стала безжизненной, в то время как он целовал ее с такой жаждой жизни, когда утопающий хватается за спасательный круг.
К своему стыду, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы отодвинуться от нее. Его сердце все еще сильно билось.
– Что, черт возьми, это было?
Аурелия смотрела на него с непроницаемым лицом, как будто происходящее вообще ее не касалось.
– Вы расскажите мне.
– Почему вы поцеловали меня?
– А вы пытались делать то, что не хотите?
– Я… – Черт. – Нет, не пытался. – Удивление промелькнуло в ее глазах, но она ничего не сказала. – Я признаю, меня тянет к вам и мне это не нравится. Но это не имеет никакого отношения к тому, почему я вообще сюда приехал.
Девушка недоверчиво приподняла брови:
– Никакого?
– Это, возможно, как-то связано, – признался он. – Но я бы не хотел этого.
– Понятно. – В ее голосе слышалось недоверие, и он едва ли мог винить ее. С самой первой встречи его тело реагировало на нее. Он хотел ее. И она, должно быть, знала это.
– Я признаюсь, я продолжил поцелуй, но вы его начали. И должны быть какие-то причины для этого.
– Разве?
– Я думаю, – медленно проговорил Люк, – есть причины для всего, что мы делаем. Даже если со стороны наши поступки кажутся совершенным безумием.
– Учту, – усмехнулась Аурелия.
Они стояли и смотрели друг на друга, как два борца на татами. Люк уже не знал, почему он здесь. Предлог, что он хочет нанять ее выступать на открытии магазинов в Азии, уже не казался ему таким уж убедительным. Особенно после поцелуя.
Он пришел сюда, потому что хотел ее. И точка.
Аурелия смотрела на Люка и гадала, что же он придумает дальше. Его честность удивила ее. Она понимала, что он говорит правду, но не знала, что ей с этим делать. Она не привыкла к честности.
Пытаясь изобразить беззаботность, Аурелия повернулась к столу, взяла свою кружку с кофе и встала за кухонную стойку.
Люк скрестил руки на груди.
– Итак, вы мне не сказали: почему вы меня поцеловали?
Девушка пожала плечами.
– Почему нет? – Этот поцелуй был задуман как способ доказать, что он хочет только одного, и явно не ее песню. Но когда она почувствовала мягкость его губ, она забыла обо всем на свете. Она почувствовала… желание. Это казалось невозможным.
Аурелия глотнула холодный кофе. Она не должна была целовать его вообще. Она не хотела притворяться здесь стервозной, взбалмошной звездой. В этом доме. В единственном месте, которое она могла назвать своей крепостью. Она хотела быть настоящей, вот только не знала, как это сделать в присутствии Люка. Да и вообще в присутствии другого человека. Она притворялась так долго, что не была уверена, сможет ли остановиться.
– Зачем вы хотите нанять меня выступать на открытии ваших магазинов?
– Я говорил об этом.
– А настоящая причина?
Он смотрел прямо на нее. Она любовалась шоколадного цвета волосами и вспоминала, какие они были мягкие под ее пальцами. Каким крепким и сильным было его тело. Какие теплые были его глаза…
Ей нужно прекратить думать об этом прямо сейчас.
– Ну? Почему?
– Все намного сложнее, чем кажется. – Казалось, слова вырвались сами собой. – С одной стороны, это просто бизнес, а с другой… – Он пожал плечами и развел руками. – Да. Как я уже сказал. Есть сумасшедшее влечение. Но это не значит, что я буду следовать на поводу у своих желаний.
– Несмотря на то, что вы только что сделали это.
– Если что-то подобное повторится, я буду ответственен за это. Потому что я мужчина.
Точно. Аурелия знала мужчин. Однако ей было неуютно от его честности. Он мог бы легко ей соврать.
– Вы что, – спросила она, – Пиноккио?
Люк отвел взгляд.
– Можно и так сказать.
Человек не может не врать. Она сама, наверное, дюжину раз говорила ложь. Даже сотни. Вся ее жизнь была сплошным обманом.
– Так что если я спрошу вас о чем-то, то вы скажете мне правду?
– Я не люблю ложь, если вы об этом.
Аурелию так и подмывало спросить что-то провокационное, но она сдержалась.
– Ладно, хорошо. Тогда расскажите все про ваши намерения с открытием ряда магазинов.
– Я хочу заново открыть торговые точки по всей Азии. Манила, Сингапур, Токио и Гонконг. И я хочу, чтобы вы выступили на каждом открытии.
– Спела свою новую песню?
– Да.
– Но это определенный риск, вы не думали об этом?
Он удивленно поднял брови:
– Разве?
– Как долго вы стояли на моем крыльце?
– Довольно долго.
Аурелия чуть было не поддалась безумному импульсу спросить у него, что он думает об этой песне. Она работала над ней в течение нескольких месяцев. И эта композиция значила для нее больше, чем она готова была признать.
– А почему все же вы не хотите, чтобы я выступила в своем обычном стиле? – спросила она вместо этого.
В нем много фальши.
Ей не нравилось, что он буквально пронизывал ее взглядом. Да, ей это совсем не нравилось, но какая-то ее часть кричала: «Да, я притворяюсь и ты первый, кто это заметил». Откуда-то она взяла в себе силы, чтобы рассмеяться.
– Любой известный человек притворяется на сцене, Брайант.
– Зовите меня Люк. – Она ничего не сказала, и он сделал шаг к ней. – Итак, вы сделаете это?
– Я не смогу ответить вам прямо сейчас.
– Вам бы лучше дать мне ответ в ближайшее время, так как на следующей неделе я улетаю на Филиппины.
Она вздохнула и покачала головой. Это не было «нет», просто она чувствовала себя…
– Боитесь?
– Что?
– Вы боитесь меня. Почему? – Аурелия молча смотрела на него, явно шокированная. И Люк слегка улыбнулся ей. – Честно? Я всегда говорю то, что думаю, Аурелия. Так почему вы боитесь?
Она ощетинилась.
– Потому что я вас не знаю. Потому что вы подкрались ко мне, вторглись сюда…
– Я спросил. Вежливо. И это вы начали целовать меня…
– Забудем об этом. – Она отвернулась, расстроенная тем, что он так много увидел и понял.
– Скажите мне, что вас пугает?
– Ничего, – солгала Аурелия.
– Вы боитесь меня или реакции публики? – Он подошел еще ближе к ней. Он был настолько уверен в себе, что это злило ее. И пугало.
– Ни то и ни другое.
– Вы знаете, у вас тоже не очень-то получается врать.
Она повернулась к нему, чтобы сказать что-то резкое, но ничего не пришло в голову. Все ее самодовольство и позерство испарилось. Она так устала притворяться, делать вид, что она совсем другой человек. И что ей это нравится. Хотя мысль о том, чтобы быть собой и позволить людям это увидеть, приводила ее в ужас.
Ознакомительная версия.
