Берт был прав. Прогулка на самолетике, который совсем негромко жужжал, пролетая над верхушками деревьев, оказалась чудесной. Пока она любовалась видами, Берт рассказывал ей о тех временах, когда был профессиональным летчиком.
— Я представлял, как надену форму, и на меня сразу ляжет ответственность за сотни пассажиров и многомиллионные машины. Как же мне этого хотелось! И я добился своего. Пять лет я носился над страной, пока в одно прекрасное утро не проснулся в мотеле, не имея ни малейшего представления о том, где я, на Восточном или на Западном побережье. Через неделю я ушел из большой авиации.
Милейн не отрываясь смотрела на горы, потом увидела на горизонте орла. И вдруг ощутила чувство необыкновенной свободы.
— А как вы встретились с Карол?
— Она жила по соседству с моими родителями. Работала в конюшне и ненавидела свою работу. Мама все время просила меня куда-нибудь пригласить Карол, но я уже был наслышан о стольких романах, которые из-за наших расстояний кончались ничем. Пока меня не было, она косила им газон, да так, что заглядишься. И я решил: самое меньшее, что могу для нее сделать, это жениться на ней.
Милейн не удержалась от улыбки.
— Ну конечно. Только из-за этого.
— Может быть, она попросила меня сама, не помню. — Берт показал на долину впереди. — Круглая долина. Здесь я их видел. Оленихи и оленята кормятся, а самцы приглядывают за ними. Сейчас они набираются сил. Молоденький олень — незабываемое зрелище.
Они нашли их чуть дальше, и хотя Милейн не сразу заметила мощных самцов, но олених и полудюжину оленят увидела с первого взгляда. Когда у нее уже оставалась всего половина пленки, из-за деревьев появился один олень, за ним еще два.
Милейн забыла обо всем на свете. Разумеется, она и раньше видела оленей, но было что-то завораживающее в этих мощных и гордых животных с тяжелыми рогами, которые они легко несли на головах. Они не обращали никакого внимания на самолетик. Оленята то щипали траву, то принимались играть, а оленихи вообще не видели никого, кроме своих владык.
Милейн снимала самого большого оленя.
— Думаете, в нем есть четыреста фунтов?
— Может быть, больше. Вот пройдет несколько недель, кончится сезон любви, и они отощают. Эти из заповедника, поэтому они такие большие.
— Спасибо, — прошептала она, едва Берт стал разворачивать самолет. — Это было чудесно. Я вам очень благодарна.
— Я так и думал, что вам понравится. Вам это было необходимо.
— Необходимо?
— Да. Торчите весь день в больнице. К тому же я хотел побыть с вами наедине.
Женщина опустила камеру.
— Да?
— Хотел поговорить о Карол. Она к вам заходила вчера.
Милейн кивнула. Они опять летели над деревьями, и она видела краешек Калифорнийской пустыни.
— Я чувствовал, у нее что-то на душе, только никак не мог понять что. Она говорит, вы ей все объяснили, и она благодарна вам за то, что вы ни словом не укорили ее.
— А вы что думаете? Отцовство сильно изменит вашу жизнь.
— Это точно. — Берт бросил быстрый взгляд на сидящую рядом женщину. — Я знал, что Карол мечтает о детях. Мы много говорили об этом до свадьбы. На словах все прекрасно. Но ведь я уже стар… Стар для этого.
— Ну уж вы точно не будете самым старым отцом на земле.
— Мне уже за сорок. Если бы Карол не была так независима и хотела бы жить под крылышком у мужа, я бы на ней не женился. А ребенок… ребенок не будет независим.
— Не будет, — согласилась Милейн. — Ребенок не будет. Их нужно защищать и учить, чтобы они выросли достойными людьми. Берт, знаете, это совсем нетрудно. Вы умеете любить. А больше ничего не надо. Только живите для ваших детей. Любите их. Главное, любите. Я видела так много больших детей, которые выздоравливали, стоило только отнестись к ним с любовью.
— Как ваш отец?
Милейн не отвела взгляд.
— Мои родители развелись, когда мне было шесть лет, и я его больше не видела.
Берт внимательно посмотрел на нее, но ему надо было сажать самолет, и он отвернулся. Милейн вышла из самолета первой, но все же услышала, как он сказал:
— Мне очень жаль. Если хотите поговорить об этом…
Она коснулась рукой его подбородка.
— Спасибо, но это случилось так давно. А вот если вы захотите поговорить о Карол и о малыше, то я, конечно же, не знаю ответов на все вопросы, но выслушаю вас всегда.
— Что же это будет? Группа взаимной поддержки?
Радуясь солнышку и новым впечатлениям, Милейн рассмеялась.
— Звучит неплохо. Я рада, что мы познакомились.
— А я рад, что Карол пошла к вам.
Все еще улыбаясь, Милейн направилась к стоянке. Рядом с ее машиной была припаркована еще одна, и Милейн сразу узнала джип Тэннера. Кивнув, она, не останавливаясь, прошла мимо.
— Какая, однако, ты быстрая.
Милейн не отреагировала на слова Тэннера. Она была еще переполнена увиденным в горах и разговором с Бертом и не хотела так скоро от этого отказываться.
— Что ты здесь делаешь?
— Подвозил лесника. Хорошо, когда освобождаешься рано, можно увидеть кое-что неожиданное.
Ей сразу стало холодно.
— Например?
— Тебя с Бертом. Зачем это тебе? Он женат.
— Меня с Бертом? — Как она могла хотя бы ненадолго поверить, что Тэннер может стать ей опорой в жизни? Он умеет только мучить. — Он показывал мне оленей.
— И ты поцеловала его за это.
— Поцеловала? Я не…
— Почти.
— Хватит! Молчи и слушай. У нас с Бертом был очень важный разговор. Он стал мне близок. Он мой друг, и я дружески дотронулась до него. Поверь, это все.
— Да?
— Тэннер, я не то, что ты обо мне думаешь. Мне жаль, что я не рассказала тебе все, но…
— Все? Да ты мне ничего не рассказала!
Не было никакого смысла продолжать разговор. Тэннер судил ее и нашел виновной. Милейн долго смотрела на него, прежде чем повернула ключ зажигания. Она чувствовала на себе его злой взгляд и смирилась с его ненавистью, потому что у нее не было выбора.
Оставшуюся часть дня Милейн заставляла себя думать только об оленях. Эмбер наверняка понравятся снимки, однако смотреть на живых оленей, да еще в природных условиях куда интереснее. Хорошо бы ей удалось уговорить Берта покатать Эмбер на самолете, до того как наступит зима. Думать об этом было куда приятнее, чем вспоминать жестокие слова Тэннера.
Однако так не может продолжаться вечно. Им ведь придется вместе работать, потому что ни один из них не собирается покидать Маммот. И ради работы она должна заставить его выслушать себя.
Наверное, он не простит ее, но это его проблема. По крайней мере он будет знать правду.
