– Наверное, ты прав, – сказала она и, приподнявшись на цыпочки, прижалась губами к его щеке. – Прости меня, Стив, за то, что я так напустилась на тебя. Я очень люблю тебя, Тима и Йена тоже люблю. И всегда буду любить своих братьев.
Стив сгреб ее в охапку.
– А мы любим тебя, принцесса.
Он поцеловал сестру в лоб и вышел из комнаты. Войдя в спальню, Стив плотно закрыл ли собой дверь и глубоко вздохнул.
Марджори прелестная, замечательная девушка, и он готов отдать за нее жизнь. Но неужели глупышка действительно думает, что он станет другом для этой – господи, как ее? – кажется, Джоан? Да, Джоан Бэроу.
У одного из его деловых партнеров была дочь – ровесница Джоан. Стив знал, как бедняга мучается со сколиозами, прыщами и кучей других подростковых проблем.
Слава Богу, ему не придется иметь с этим дело. Как опекун Джоан Бэроу он будет нести ответственность только за ее материальное благополучие, подписывая чеки. Решив, таким образом, проблемы с опекунством, Стив надумал, что не так страшен черт, как его малюют, Хотя вряд ли он когда-нибудь признается братьям, что так легко отделался.
Опекун, говорите? Стив застегнул дорожную сумку, подхватил ее и вышел из комнаты.
Опекун, что может быть проще?
В отличие от многих Стив любил понедельники. Они, как бы давали новый старт лежащей впереди неделе. Но в этот раз семидневка начиналась с ощущения надвигающейся катастрофы.
А что еще можно ожидать? – подумал он, наблюдая в зеркало, как электрическая бритва мягкими кругами движется по щеке. Сегодня предстоит встреча с ребенком, которого, можно сказать, ему навязали.
На прошлой неделе эта задача представлялась малозначительным неудобством. Но здесь, в Чикаго, оно стало быстро расти и достигло масштабов мигрени. Даже поверхностное знакомство с законами об опекунстве показало Стиву, что подписанием чеков дело не ограничится: придется давать подопечной различные советы и наставлять на путь истинный.
Знания мистера Тревора о детях могли уместиться в скорлупе кедрового ореха, да еще осталось бы свободное место.
Вернувшись в Чикаго, Стив сразу же позвонил адвокату покойного Грегори Бэроу. Но Винсент Бигли уехал из города. Его секретарша, дама с железной выдержкой, охраняла покой патрона, как зеницу ока. Она согласилась запланировать встречу шефа с мистером Тревором в первый день после возвращения Бигли из отпуска только после того, как почувствовала, что человек на другом конце провода начинает терять терпение.
Но эта мегера наотрез отказалась выдать досье Бэроу, чтобы опекун хоть бегло смог бы ознакомиться с условиями жизни своей подопечной.
Стив плеснул немного туалетной воды на лицо и вышел из ванной. Живет ли Джоан в доме дяди с гувернанткой или находится в одном из пансионатов? Является ли она одной из современных девиц, которые на все смотрят презрительно-пессимистично, или это хорошо воспитанная юная леди? Травмировала ли ее смерть дяди?
Может, мисс ожидает, что опекун возьмет на себя роль покойного родственника? Девочка должна будет понять, что ситуация полностью изменилась, и если не сможет этого сделать, то впереди ее ждут трудные времена. Часы показывали восемь тридцать – время, когда Стив собирался выйти из дома, – как вдруг зазвонил телефон. Шофер сообщил, что у машины спустило колесо.
– Ладно, – буркнул Стив, – поймаю такси.
На улице начался дождь. В понедельник, в час пик, да еще во время дождя, найти такси практически невозможно. Чертыхаясь, Стив отбросил мысль о такси и направился к ближайшей станции метро.
Платформа была запружена народом. Когда состав, протяжно гудя, прибыл на станцию, люди бросились на штурм, как будто это последний в их жизни поезд. Стив собрался с духом и, работая плечами, стал протискиваться в вагон.
К тому времени, когда Стив приехал на улицу, где располагалась контора Бигли, настроение из плохого, переросло в раздраженно-мрачное. От станции метро пришлось идти под дождем без зонта не менее трех кварталов, что еще больше усугубило и без того невеселое состояние.
* * *
Джоан, одетая в дождевик, торопливо шагала по направлению к зданию, в котором размещалась юридическая контора «Бигли и Уэст». Она с большим трудом удерживала равновесие, поскольку высокие каблуки сапожек скользили на мокром тротуаре.
Девушка вздохнула, подумав, насколько удобнее в обычной одежде. Но она должна быть в конторе ровно в девять часов утра, а смена в баре начиналась двумя часами позже, поэтому времени переодеться в униформу после посещения юридической конторы уже не останется. Так что Джоан пришлось с утра надеть этот дурацкий наряд официантки.
Она получила письмо от адвоката покойного дяди в субботу.
«Дорогая мисс Бэроу, – говорилось в нем, – требуется ваше присутствие в юридической конторе «Бигли и Уэст» в понедельник ровно в девять часов утра в связи с пожеланиями вашего покойного дяди, которые он изложил в своем завещании».
Джоан нахмурилась. Что за пожелания, о которых идет речь в завещании дяди? К ней это завещание не должно иметь никакого отношения, Грегори очень ясно дал понять это.
«Не получишь от меня ни гроша, голубушка, – визжал он, размахивая перед ее носом костлявым пальцем. – Я вычеркиваю тебя из своего завещания!»
«Мне никогда ничего от вас не было нужно, дядя», – ответила она тогда и добавила про себя: во всяком случае, ничего из того, что он мог бы дать.
Интересно, зачем ее пригласил мистер Бигли? Может, существующие правила обязывают адвоката официально сообщить Джоан, что родственник вычеркнул ее из своего завещания?
Девушка решила, что об этом стряпчий вполне может сказать и по телефону, и набрала номер конторы.
Телефонистка сообщила, что офис мистера Бигли закрыт до девяти часов утра понедельника.
Однако в промежутке между второй половиной субботы и вечером воскресенья Джоан решила не звонить в контору, а явиться туда лично. Возможно, принятое решение можно назвать импульсивным. А может, в Джоан заговорила упрямая гордость и нежелание поддаваться на чьи-то угрозы – эти черты характера племянницы особенно выводили Грегори из себя.
Девушка однажды уже встречалась с мистером Бигли, когда Грегори консультировался с ним по поводу перевода племянницы из одного пансиона в другой. Адвокат был из породы безукоризненно правильных, приверженных букве закона и принятым правилам людей. Такой холодный и невозмутимый, как и дядя, Бигли не скрывал своего неодобрительного отношения к поведению Джоан.
Хорошо бы очаровательно улыбнуться этому господину и послать подальше после того, как он прочтет из завещания то, что, по его мнению, наверняка вызовет у меня слезы, думала девушка, приближаясь к конторе.
