— Ты прав. У него камень вместо сердца. А как тебе удавалось увлекаться самыми разными женщинами?
— Они не работали во дворце, — заявил ее братец. — И у их отцов не было таких дружеских отношений, как у Гвидо с нашим отцом. К тому же Дицо — продукт строгого воспитания. В семье Форнезе всегда соблюдался некий этический кодекс. Мы с Александрой хотели бы привить нечто подобное Катарине. Дицо поступил честно, чтобы сохранить твою репутацию. Подумай, что ты наделала, полетев на Сардинию...
— Будь проклята эта честь! Что бы ни говорили, он не захотел меня, — усмехнулась она. — Спасая мою репутацию...
— Да. А также репутацию и своей семьи. И Ника.
Но Джина сейчас меньше всего думала о правилах поведения.
— Видимо, я не обладаю тем, что возбудило бы его как мужчину... Пока мы были в кровати, он беспрестанно твердил, как хочет меня. Но это говорил в нем алкоголь... Как только Дицо протрезвел, сразу же захотел поскорее избавиться от меня. — Она горько улыбнулась. — Ты бы видел его глаза, когда я сообщила ему, что он может не беспокоиться, что... Ну, в общем... Поверишь ли, он был так пьян, что заснул до того, как могло случиться нечто большее. Даже и в таком состоянии Диноццо Форнезе контролировал себя. В дураках осталась я. — Она села в кресло и сжала обеими руками виски. — Гвидо был провидцем, когда солгал мне о предстоящей свадьбе Дицо. Однажды я узнаю, что он женился на девушке из Сассари. Они будут ухаживать за его бабушкой, и у них все будет, как положено в таких семьях. — Она резко подняла голову. — Чтобы ты знал, я приняла приглашение Ника провести с ним будущий уик-энд. Пора нам поговорить о наших свадебных планах. Как недавно сообщил мне Дицо, наша сказка окончилась. Я готова выйти замуж за Ника. И чем быстрее, тем лучше.
Лукка лишь покачал головой.
— Катарина ждет, когда ты поцелуешь ее перед сном. Лучше иди, чтобы Александра не начала волноваться.
— Иду. Звони мне, если понадоблюсь.
— Спасибо, но мне не нужно будет звонить.
Теперь, когда отца не стало, ее любимый брат стал еще больше опекать ее. Но ей нужен был только один мужчина, а он был недоступен.
— Доктор Форнезе? Вам звонят из дворца в Каприччио, — сообщила телефонистка.
Спокойно, Дицо!
Прошло две недели после того вечера в оранжерее. Джина не могла звонить. Теперь она словно и не существовала. По крайней мере для него...
Дицо накладывал швы терьеру синьоры Россини.
— Скажите, что я перезвоню, когда закончу операцию. Оставьте номер телефона на моем столе.
Спустя двадцать минут он снял перчатки и маску и вошел в свой кабинет. Сел на стул и достал свой телефон. Номер на листке, был незнаком ему.
Он позвонил и услышал низкий голос брата Джины:
— Привет, Дицо. Как поживаешь? — Это был личный телефон короля.
— Хорошо, Ваше... Лукка.
— Я доволен, что ты занял должность в Савоно.
— Благодаря тебе все идет очень хорошо. Ты получил мое сообщение?
— Спасибо, получил.
Дицо услышал беспокойные нотки в его голосе.
— С твоей семьей все в порядке?
— Наша малышка растет.
— Приятно слышать. — Дицо не посмел задать вопрос: а как Джина? с нею ничего не случилось?
— Возникла ситуация, когда мне нужно увидеться с тобой. Что у тебя сегодня вечером после работы?
У него все вечера были одинаковыми. Ничего не происходило. Иногда он виделся с семьей. Его спасением была работа.
— Я свободен. Могу приехать в течение часа.
— Хорошо. Подъезжай к моему офису во дворце. Охрана на северном крыле пропустит тебя. К твоему сведению, я пригласил также твоего отца и Реджину.
У него громко забилось сердце.
— Я подумал, что нам четверым надо встретиться неофициально до того, как все станет официальным. До встречи, Дицо.
Хорошо, что Лукка повесил трубку, — он не услышал громкого стона Дицо.
Непонятно. Один факт, что его отца тоже пригласили, означал, что ситуация вышла из-под контроля. Но мысль о том, что он снова увидит Джину, привела Дицо в необыкновенное возбуждение.
Реджина не могла представить себе, зачем Лукка хочет видеть ее. Она хотела переодеться и принять душ, но он сказал, что уже ждет ее в малом конференц-зале. Когда он говорил таким «монаршим», как шутливо называла его Александра, голосом, никто не мог возразить ему.
— Сейчас приду.
Она только час назад начала заниматься гимнастикой, хотелось смыть пот, но просьба брата была превыше всего.
По мраморной лестнице она спустилась на цокольный этаж. Его рабочие помещения занимали все западное крыло дворца. Подойдя к двери, она негромко постучала. Брат пригласил ее войти и сесть рядом с ним. Перед ним на столе лежала стопка бумаг. Все выглядело так, как будто он созвал экстренное заседание и она пришла первой.
— Что случилось? — Джина села справа от него. — Кто еще придет?
Ответом был звук у двери. Гвидо? У старика был затравленный вид.
Брат поднялся, пожал руку садовнику и усадил его слева от себя.
Перед похоронами отца их мать говорила, что хотелось бы разбить цветочную клумбу в конце сада роз, любимого места отца. Реджина обрадовалась — значит, Лукка хочет выполнить ее пожелание? То, что самой матери не было, означало, что он хочет сделать ей сюрприз.
— Bouna sera, Гвидо, — приветствовала она его. Сегодня он был не в рабочей одежде, а в деловом костюме с галстуком и выглядел совсем по-другому. Он был ниже Дицо ростом, а в остальном стало еще заметнее его сходство со старшим сыном. При мысли о Дицо Джина с трудом подавила рыдание.
Он кивнул:
— Principessa.
Наступило неловкое молчание.
Когда она раздумывала о том, чего еще ждет ее брат, вдруг появился Дицо.
Неужели он проделал весь путь из Сардинии, чтобы попасть сюда? Их глаза встретились. Она задержала взгляд на его красивом, словно у сардинского воина, лице. Серый костюм ловко сидел на его высокой стройной фигуре. Он выглядел просто... потрясающе.
Джина отвела глаза.
— Дицо? — (С каких это пор брат называет его именем, которое дала ему она?) — Не закроешь ли дверь, чтобы нам никто не помешал?
Выполнив просьбу Лукки, Дицо сел рядом с отцом.
— Должен поблагодарить всех за то, что вовремя пришли. Ситуация, в которую мы четверо вовлечены, продолжает развиваться, и с этим надо что-то делать. Решение должно быть принято быстро, так как у нас мало времени. — Лукка достал несколько фотографий. — В последний месяц перед смертью отца Реджина необыкновенно страдала. Наша мать и я очень беспокоились за нее. Я попросил ее телохранителей пристально следить за нею и сообщать, если с нею что-нибудь случится.
