– Так меня никто не называет, – в изумлении проговорил он.
– Вы бы предпочли, чтобы и я этого не делала?
– Как пожелаете, – ответил он сдавленным голосом. Фальконер был глубоко тронут. После смерти матери ни одна женщина не произносила его имя.
Думая об уходе матери, он убрал из виду левую руку, спрятав её за бедро. Ариэль брезгливо смотрела на его шрамы, когда он надевал кольцо ей на палец. Этого следовало ожидать, ведь у неё не было ни единого изъяна. Но она обладала хорошими манерами и постаралась скрыть своё отвращение.
Всю оставшуюся часть пути до Бельтера они не разговаривали, но вопреки ожиданиям Фальконера молчание не вызвало чувство неловкости. Когда карета остановилась перед его домом, Джеймс помог Ариэль выйти.
– После этого момента, – небрежно сказал он, как будто это было неважно, – вам больше никогда не придётся терпеть мои прикосновения.
Он хотел вынуть из её ладони правую руку, но Ариэль её не выпустила. Посмотрев на него большими голубыми глазами, она негромко сказала:
– Джеймс, вы не должны думать, что вызываете во мне отвращение. Мы едва знакомы, но вы были добры ко мне, а теперь мы женаты. Разумеется, между нами сложатся какие-то отношения. Надеюсь, они не станут напряжёнными.
Он высвободил ладонь из её хватки, понимая, что если прикосновение её тонких пальцев продлится ещё немного, ему захочется большего, чем просто держать её за руку.
– Не станут. Мы вряд ли будем видеться, разве что случайно встретимся в окрестностях поместья.
Она нахмурилась.
– Какая одинокая жизнь. Разве нельзя нам хотя бы дружить? Возможно, иногда составлять друг другу компанию?
Дружба с ней обернётся невероятно трудным испытанием, но он покорно проговорил:
– Если таково ваше желание. Сколько общения вам нужно?
Прикусив нижнюю губу, Ариэль приняла очаровательно серьёзный вид.
– Возможно... Возможно, мы могли бы каждый вечер вместе ужинать? Если не возражаете.
– Не возражаю.
Он напомнил себе, что её просьба объяснялась не особой симпатией к нему, а естественной потребностью в человеческом общении, но всё же его охватила радость от мысли, что Ариэль действительно желала его компании.
Когда они стали подниматься по ступенькам, она снова его удивила, взяв под руку. Смелое и благородное дитя, готовое исполнить свой долг. Он торжественно пообещал себе, что не воспользуется этой её готовностью.
В доме слуги выстроились в ряд, чтобы поприветствовать новую хозяйку. Ариэль знала, что не запомнит имён, пока не узнает всех получше, но на неё произвела впечатление общая атмосфера благополучия. Если в Бельтере и устраивались оргии, это, похоже, не расстраивало слуг.
Тем не менее, Ариэль ощущала их едва уловимую настороженность, как будто они относились к ней с подозрением. Вполне естественно опасаться новой хозяйки, но, как только они поймут, что она не намерена ничего кардинально менять, напряжение уйдёт.
Закончив знакомство, Фальконер велел экономке показать Ариэль её покои. Миссис Уилкокс, сопровождая свою новую хозяйку наверх, держалась отстранённо, но проявляла вежливость. Проходя по комнатам и коридорам, Ариэль заметила, что её новый дом обставлен с хорошим вкусом, хотя и довольно аскетично. В нём поддерживали идеальный порядок, полы и мебель натёрты воском, нигде не видно ни пылинки.
Добравшись до места назначения, экономка распахнула дверь.
– Ваша светлость, – сказала она, – ваши вещи доставлены, горничные их распаковали. Если вам что-то потребуется или вы пожелаете что-то изменить, только попросите.
Повсюду стояли вазы с цветами, и сначала Ариэль показалось, будто она вошла в сад. Она бродила по наполненным восхитительными ароматами покоям, размеры и роскошь которых поражали воображение. Помимо прекрасно обставленной спальни и гостиной, была ещё одна почти пустая большая комната.
Ариэль не сразу поняла, что это мастерская. Окна выходили на север, а в углу стоял мольберт. В глазах защипало. Знал ли Фальконер, как много это для неё значит? Вероятно, догадывался. Он был посторонним человеком, но понимал её лучше, чем собственный отец.
– Меня зовут Фанни, ваша светлость, – прозвучал позади неё тихий голос с кентским акцентом. – Я ваша личная горничная. Не желаете ли снять платье и отдохнуть перед ужином?
Напряжённый день утомил Ариэль, и предложение девушки она приняла с благодарностью. Немного вздремнув, она почувствовала прилив сил. Фанни появилась снова и помогла ей одеться. Неожиданности, которые уже становились привычными, продолжались. Ариэль обнаружила шкаф, полный новой одежды. Очевидно, портнихе в Лондоне поручили сшить не только свадебное платье, но и целый гардероб.
Муж угадал её вкус, подобрав в основном платья свободного покроя, которые можно надевать к чаю или носить днём в деревне, и они идеально подходят для рисования и прогулок. Их чистые, нежные, пастельные оттенки подходят к её светлым волосам и цвету лица. Ариэль начинала подозревать, что у Мрачного чудовища глаз художника.
Когда она спустилась к ужину, муж ждал Ариэль в утренней гостиной и, угрюмо поприветствовав, спросил, всё ли ей понравилось. Она заверила, что её покои прекрасны, особенно мастерская. Затем они вместе прошли в общую столовую. Взяв его под руку, Ариэль почувствовала, как он напрягся, и предположила, что её прикосновение ему неприятно.
Общая столовая обладала внушительными размерами. В одной её части было довольно темно, хотя летнее солнце ещё не село. Ариэль думала, что после трапезы муж снова наденет капюшон, но он этого не сделал. Его стул стоял в тёмном конце комнаты, а Ариэль сидела за дальним концом полированного стола в доброй дюжине футов от Фальконера и совсем не видела его лица.
Ужин прошёл в полной тишине, в конце подали вазы с фруктами. После того, как лакей вышел из комнаты, Ариэль спросила:
– Вы всегда сидите или стоите в тени?
Фальконер перестал чистить персик.
– Всегда.
– Это необходимо?
– Для меня да. – Длинными ловкими пальцами он снимал кожуру с персика, которая завивалась спиралью. В тени невозможно было разглядеть шрамы на его левой руке. – Я уже говорил, что в Бельтере вы можете делать всё, что пожелаете. В свою очередь, Ариэль, я прошу вас уважать мои желания в этом вопросе.
Она прикусила губу.
– Конечно, Джеймс.
Остаток ужина прошёл в молчании. Затем они вышли в коридор. Ариэль надеялась, что они вместе посидят после ужина, но муж лишь проговорил:
– Спокойной ночи, моя дорогая. Если вы желаете почитать, библиотека находится за той дверью слева. Выбор книг довольно большой, и, разумеется, вы можете добавить в коллекцию всё, что изволите.
Она поняла, что он не шутил, сказав, что они будут редко видеться. Ариэль мечтала о спокойной жизни, и, похоже, её желанию суждено исполниться. Она как раз хотела пожелать Фальконеру спокойной ночи, когда раздался звук когтей по полированному мраморному полу.
Подняв голову, Ариэль увидела нетерпеливо бегущую по коридору собаку. Это был самый уродливый на свете пёс: пятнистый, костлявый и весьма сомнительного происхождения. Но, когда он добрался до своего хозяина и встал на задние лапы, его лохматая морда засияла от собачьего блаженства.
Фальконер почесал ему голову, и из тяжело дышащей пасти пса высунулся розовый язык.
– Цербер, ты пришел познакомиться со своей новой хозяйкой?
Кличка позабавила Ариэль.
– Цербер интересуется вовсе не мной, – сказала она. – Всем своим собачьим сердцем он обожает вас.
Мантия Фальконера затрепетала, словно от легкого ветерка.
– Не так уж много и нужно, чтобы завоевать собачье сердце.
Ариэль поняла, что по движениям ткани может определить настроение мужа. Весьма полезно, раз его лицо скрывается под капюшоном. Она была новичком в искусстве гадания по колыханиям мантии, но всё же догадалась, что он испытал неловкость от её замечания об обожании пса. Неужели он считает себя недостойным даже собачьей преданности?
