Женщина засмеялась и чмокнула Джека.
— Веди себя прилично, бандит. Представь меня своей девушке.
— Изабель, это Лорелей. Лорелей, Изабель.
— Как ты и говорил, она красавица. Добро пожаловать в «Тортилла-Флэтс», Лорелей. — Она обняла ее так, что чуть не раздавила. — Вы здесь как звезда, упавшая с неба. Наверное, сами знаете.
— Я...
— Заказ готов, — раздалось из кухни. — Джек, amigo! — Черноглазый седеющий мужчина помахал ему рукой. — Все же ты уговорил ее поехать в горы.
— Привет, Альберто. Да, уговорил.
— Для тебя и твоей невесты я приготовлю что-нибудь особенное. Изабель, проводи Джека и его леди к столику и иди помоги Марии.
Изабель ответила что-то по-испански и закатила глаза к небу.
— Джек, садитесь вот тут, подальше от шума. Ваш заказ я скоро принесу, а сейчас помогу Марии, пока эти дьяволята не разнесли все вокруг.
Лорелей оглянулась и увидала семью с пятерыми детьми. Изабель и еще одна женщина несли подносы, и при виде горшочков с дымящимся чили у Лорелей потекли слюнки.
— Дамская комната в конце зала, первая дверь налево, — сообщил Джек. Лорелей протянула руку к чемодану, но Джек перехватил ее. — На случай, если станешь искать заднюю дверь, так ее нет. А если через пятнадцать минут не вернешься, я пойду тебя искать.
Лорелей выдернула у него чемодан и ринулась в конец зала. Перед дверью дамского туалета задержалась, оглянулась и увидала, что Джек стоит, расставив ноги, и смотрит ей вслед. Свет из зала оставлял в тени нахмуренное лицо, и сейчас он более всего походил на пирата. Лорелей вскинула голову, вошла и захлопнула за собой дверь.
Комната оказалась маленькой, но чистой — две кабинки, раковина с зеркалом, узкая полка вдоль стены и высокое овальное зеркало. Над полкой было узкое окно. «Вот бы мне такие бедра, как у Клер!» — подумала Лорелей. Впрочем, если снять свадебное платье, она, пожалуй, пролезет. Но надо спешить.
Лорелей поставила на полку чемодан, вытащила джинсовые шорты, футболку и туристские ботинки. Дезире укладывала — она с ней еще разберется. Лорелей сбросила туфли, дотянулась до крючков, отцепила шлейф и затолкала его в сумку. Дальше надо было расстегнуть мелкие, обтянутые шелком пуговки на спине.
Через несколько минут руки уже не слушались, а удалось расстегнуть всего полдюжины пуговиц. Лорелей стала дергать ткань, надеясь, что пуговицы оторвутся, — не тут-то было. «Господи, как меня угораздило купить такое платье с этими несчастными пуговицами!»
«Тебе не придется расстегивать их самой». Так сказала Дезире. Лорелей ничего не имела против того, чтобы Герберт расстегнул их.
Она посмотрела на часы. Прошло двенадцать минут, а она не только не сбежала через окно, но даже не переоделась.
Раздался стук в дверь.
— Лорелей?
— Убирайся, — сказала она Джеку.
— Ты что так долго?
— Ничего. Скоро приду.
Она глубоко вздохнула, изогнулась, дернула — ничего. Наверно, пришито проволокой.
— Помочь?
Лорелей чуть не подпрыгнула. В зеркале отразилось лицо Джека.
— Дурацкое платье не расстегивается.
— Хочешь, я расстегну? — спросил он, улыбаясь во весь рот. — А то ты до завтра провозишься.
Не в силах вымолвить ни слова, она скрутила волосы, упавшие на шею, и подставила спину. Джек придвинулся и стал расстегивать пуговицы. Одна, вторая, третья... Пальцы спускались, скользили по голой спине, щекотали. Лорелей прикусила губу, чтобы промолчать.
— У тебя всегда была прекрасная кожа. — Он погладил ее спину. — Мягкая. Шелковая. В море я иной раз ночами лежал, глядел в небо и вспоминал, какая у тебя прекрасная кожа.
Лорелей уловила нотку желания в его голосе. Подняв глаза, увидела, как он смотрит на нее. Последняя пуговица была расстегнута, платье упало с плеч, и только узкий лифчик без бретелей придерживал грудь.
Его глаза горели страстью.
— Лорелей... — прошептал он и приложился губами к ее плечу.
Она задохнулась. Ощущение было так эротично, так знакомо... Ее охватил прилив желания.
— Входи, Сара, сейчас мама тебя умоет... — Дверь распахнулась, мать пятерых детей, стоя в дверях, таращилась на них. — О, простите. Извиняюсь. Я думала, это дамская комната.
— Так и есть, — Джек обернулся, загораживая Лорелей. — Я помогал жене справиться с платьем. Дорогая, я буду ждать тебя за столом.
Он ушел. Избегая понимающих глаз женщины, Лорелей втиснулась в кабинку. Господи, о чем она думает? Она вылезла из длинного платья, перебросила его через дверь, торопливо натянула шорты, футболку и, сев на унитаз, надела носки и ботинки. Надо бежать. Сейчас же.
Она подождала в кабинке, пока уйдут женщина и девочка. Потом влезла на полку и ребром ладони отбила шпингалет. Подергала окно раз, другой, выругалась, сломав ноготь, но наконец открыла. В лицо пахнуло жарой, хотя небо уже потемнело.
С бьющимся сердцем Лорелей просунула в узкое окно одну ногу, другую; глубоко вздохнув, спрыгнула и шлепнулась на землю.
Сделано! Свобода! Она поднялась на ноги.
— Куда-то собралась? — спросил Джек, выходя из тени.
Лорелей оттолкнула его руку и встала. Отряхнулась.
— Как ты догадался?
— Я видел окно. Нетрудно было предположить, что ты постараешься через него бежать. — Он помолчал. — У тебя нет ни денег, ни кредитной карточки, что бы ты делала? Пошла пешком через горы?
— И пошла бы, — с вызовом сказала она. — Кто-нибудь меня бы подбросил.
Джек вскипел и, не удержавшись, схватил ее за плечи и тряхнул.
— Идиотка! Ты что, не знаешь, как это опасно? Представляешь, в каком положении ты могла очутиться? Сломать ногу, заблудиться! А что, если подвезти тебя вызвался бы какой-то псих и Бог знает что с тобой сделал? — От одной этой мысли ему сделалось плохо. — Обещай, что ты больше не выкинешь такую штуку.
— Ничего я тебе не обещаю. Как только представится возможность, я вернусь в Месу.
Джек в отчаянии вздохнул и посмотрел ей в глаза. Господи, до чего эта женщина упряма! Еще упрямее, чем раньше. Но он должен пробить это упрямство и доказать, что прежняя Лорелей жива и принадлежит ему. Без нее его жизнь пуста.
— Что ж, значит, такой возможности тебе не представится. — Обхватив ее за плечи, он повел ее ко входу, где стоял «эксплорер».
— Куда мы едем? — спросила она. Он открыл машину и жестом предложил ей садиться. — Мы же собирались пообедать?
— Кажется, ты не чувствовала голода, когда собиралась удрать.
— Я хочу есть. Без обеда никуда не поеду.
При виде ее обиженного лица он чуть не засмеялся, поцеловал ее в лоб и заработал еще один хмурый взгляд.
