Никола не возражала.
— Конечно, я готова выслушать вас.
— Ну так слушайте! — И Курт начал освещать трудности, с которыми, по его разумению, придется столкнуться как ему самому, так и — он дал понять — Николе. Нисколько не умаляя их, Курт вместе с тем выдвинул столь мощные аргументы в пользу их преодолимости, что Никола почти не удивилась, когда совершенно непроизвольно сказала ему: «Я согласна». И только сейчас, вновь оставшись одна, она пришла в ужас от своей глупости.
Но в ресторане аргументы Курта звучали столь убедительно, что Никола не могла не согласиться с ним. И это вовсе не представлялось глупостью, а, наоборот, казалось естественным и необходимым. Только таким путем можно было выиграть время для Дианы — то самое время, которое потребуется девушке, чтобы все хорошенько обдумать, предпринять какие-то шаги, раскаяться или настоять на своем. Но без скандала, который Диана навлекла бы на себя своим побегом, — без скандала, которого она, может быть, и заслужила, а может быть, и нет.
Никола не только внимательно слушала Курта, но и… вносила свои предложения в его схему действий. Как же он смог столь сильно загипнотизировать ее? Или его жертва сама хотела быть загипнотизированной обворожительным взглядом? А может, все объясняется тем, что Курт всегда был прав, а она нет — в своих сомнениях насчет его правоты?..
И все-таки Николе вновь захотелось вернуться к аргументам Курта и попытаться найти в них хоть какой-нибудь изъян, который позволил бы ей отказаться от договоренности, несмотря на то, что она отлично понимала: случись такое — и акулы пера раздуют вокруг Дианы столько гнусных сплетен, что ей не поздоровится.
Итак, Курт никого не привез сюда из своего личного секретариата и не собирается никого вызывать из Невшателя. Он намеревался нанять секретаря на временную работу здесь, в Лозанне.
В первые два дня функционирования выставки во Дворце красоты, когда невшательские торговые агенты будут активно работать у стендов, Николе не следует там показываться. Когда гости отправятся на фабрики «Тезиж», она останется в Лозанне организовывать досуг их жен.
Встреча, конечно, будет освещаться в прессе — появятся репортажи, фотографии. Но газетные снимки не всегда бывают четкими, и юная темноволосая Никола — такая же, как и ее подруга, — почти наверняка сойдет за Диану.
Никто из ожидавшихся гостей никогда не видел Диану, и, насколько знал Курт, у нее не было друзей в Лозанне.
Не успела Никола задать вертевшийся на языке вопрос, как Курт предвосхитил его и объяснил девушке, что ей нечего волноваться: она не будет испытывать никаких моральных неудобств, живя с ним в одном доме. Коснись это его и Дианы, проблем не было бы. Но поскольку Никола — не Диана, ей необходимы определенные гарантии. Квартира, из которой выехала Диана, потребуется им лишь на двое суток. Курт уже арендовал виллу, и к завтрашнему дню итальянская супружеская пара, которую он нанял (и которая не знает Диану), подберет необходимый персонал и подготовит дом к переезду туда Курта и Николы.
Курт полагал, никому из гостей и в голову не придет поставить под сомнение, что они с Николой — брат и сестра. Но если какие-то проблемы тем не менее возникнут, их он будет решать на месте, с должным вниманием. Конечно, всего заранее не предусмотришь…
И наконец, поскольку работа Николы будет носить более чем необычный характер, Курт предложил ей самой назвать ожидаемую плату. Не исключено, что для того, чтобы сделать это, ей лучше сначала окунуться в работу, а потом решить вопрос с оплатой. Но в любом случае, все, что ей потребуется приобрести для успешного исполнения роли Дианы, Никола должна отнести на счет Курта; а он позаботится, чтобы ей предоставили соответствующие кредитные карточки.
В заключение Курт спросил Николу, удовлетворяют ли ее такие условия.
Придраться было не к чему. Ее просто восхищало, как уверенно и спокойно он подходил к решению любой проблемы. Оба понимали, что речь идет о временной работе, а не о каком-то личном одолжении. И вот теперь, проанализировав происшедшее за вечер, Никола собиралась дать положительный ответ. Хотя она до сих пор приходила в ужас от принятого решения и сомневалась в его разумности, ей было ясно, что, ответь она отказом, сердце ее болело бы не меньше. Ибо, в отличие от Курта, Никола не могла быть полностью бесстрастной. Именно на это и возлагал надежды Курт: он ждал, что Никола согласится ради Дианы. Более того, отказ означал бы не только предательство Дианы — пострадало бы чувство собственного достоинства Николы, она упала бы в глазах Курта Тезижа, считавшего, что Никола может помочь Диане… да и ему самому. Разве позволительно было в этой ситуации сказать «нет»?
На следующее утро Никола расплатилась с пансионом, возвратила взятую напрокат машину, упаковала вещи. Днем, когда она уже была готова покинуть квартиру, за ней на такси приехал Курт.
Никола заметила, что Курт внимательно посмотрел на багаж, когда привратник относил его в машину.
— Хорошо, что на нем нет ваших инициалов, а то пришлось бы сразу отправить в камеру хранения, — одобрил он. И, уже сидя в такси, добавил: — Я предоставлю вам сейф для хранения личных документов, например паспорта, и других вещей, на которых могут быть проставлены ваши инициалы. И еще… Вчера мы не обговаривали это, хотя и принимали за само собой разумеющееся: где бы мы с вами ни находились, с этой минуты мы брат и сестра. Следовательно, я для вас отныне — Курт. А вы, как пишут в колонке «Потерявшиеся любимцы», должны «откликаться на имя «Диана». Запомнили? Не забудете?
Никола отвела взгляд и посмотрела в окно такси.
— Попробую не забыть.
— Приложите максимум усилий. Доведите этот навык до автоматизма. Реагируйте на это имя моментально, как и на обращение к вам «Мадемуазель Тезиж». — Курт долго молчал, а потом, словно привлекая ее внимание к чему-то на улице, внезапно позвал: — Диана!
Никола сразу же повернулась к нему и увидела улыбку на его лице.
— Великолепно! Прекрасная реакция! Держитесь на этом уровне.
Таксисту Курт велел ехать на Елисейскую авеню. Там и располагалась арендованная им вилла, по обе стороны которой возвышались старомодные многоэтажные здания. Виллу окружал забор, за которым несколько стихал шум улицы с ее бесконечным потоком машин. Сам дом, окрашенный в кремовый цвет, был современным и привлекал к себе внимание барельефами, серыми жалюзи на окнах, серой желобчатой черепицей на крыше. Но главное, чем славилась эта вилла и в честь чего ее называли Инжирной, — по обе стороны забора росли высокие, красиво подстриженные инжиры, придававшие вилле особо торжественный вид.
