тобой. То есть той ситуацией. Прости.
– Что? – полушепот срывается с его губ.
– В ту ночь я позволила тебе проводить себя, я позволила тебе войти и остаться, потому что так хотела.
Я не дышу. Мне кажется, Марк тоже не дышит. В комнате воцаряется тишина, которую я прерываю выдохом и продолжением откровенного признания.
– Мне почти тридцать шесть. Я ни разу не была замужем, да и с бывшими как-то не клеилось и не срасталось. Я хотела просто немножечко счастья для себя, но особенно я хотела вот этого. – Осторожно опускаю руки и провожу ладонями по животу. – А ты… Ты мне понравился с первого дня, когда пришел к нам в компанию. Знаешь, на тебя было просто невозможно не смотреть. Ты…
Я замолкаю, беря секундную паузу. Вот я наконец-то откровенна перед собой. Он нравился мне с самого начала, а эта идея с зачатием лишь способ получить частичку Марка для себя. Потому что зачем ему, молодому и амбициозному, умному и красивому женщина, которой уже хорошо за тридцать. Это и произношу вслух.
– Марк, я пойму, если ты сейчас начнешь злиться на меня. Пойму, если мы больше ни разу не пересечемся, хотя после декретного отпуска я подумываю о смене работы. Но я обещаю, что не буду лезть в твою жизнь с дочкой. Не буду просить тебя о чем-либо. Да и у тебя есть своя жизнь. Не думаю, что одна ночь должна все это перечеркнуть.
Вместо ответа Марк поднимается из-за стола. Уйдет. Я уверена, что он уйдет.
– А у меня есть право голоса?
– Что?
– В этом. – Он кивает на меня. – Я имею право сам решить, хочу ли участвовать в вашей жизни?
В горле пересыхает, но притрагиваться к стакану не тороплюсь. Руки трясет от волнения.
– Руслана, я бы хотел быть частью вашей жизни. Я не хочу отказываться.
Слезы жгут. От слез распирает грудь и свербит в носу. Мне больно, но эта боль самая сладкая, самая нежная, самая нужная.
Я киваю. Хлюпаю носом и вновь киваю. Прижимаю дрожащую ладошку к губам и вновь киваю, пока наконец-то его руки не накрывают мои плечи.
– Могу же?
– Да, – шепчу, прижимаясь к Марку. – Конечно же, ты можешь.
