отпустят, но они вряд ли станут возражать, разве только вход стоит много денег. Но Руслан заверил ее, что для нее там все будет бесплатно.
В клубе и правда оказалось весело и уютно: приятная обстановка, толпа добродушных хипстеров, не очень громкая музыка, оживленные беседы об искусстве... Руслан был все так же бодр, как и утром, когда они встретились, и без конца прикасался к Раде, заглядывал в глаза, а порой и целовал то в нос, то в лоб, то в щечку. Она чувствовала себя абсолютно счастливой.
Диджериду оказался длиннющей черной трубой, издающей низкие вибрирующие звуки наподобие варгана, а еще там был ханг - Рада, конечно, видела его раньше в интернете, но вживую - никогда, и эта музыка была настолько чарующей, что против воли вводила в транс. О, это был по-настоящему магический концерт, и если бы Рада не была влюблена в Руслана до помрачения, то обязательно влюбилась бы там в кого-нибудь еще или во всех сразу: от постоянного соприкосновения с волшебной музыкой лица этих людей практически светились. На прощание ее обняло, наверно, с полтора десятка разных людей - девушек, парней - и у каждого от сердечной чакры веяло непередаваемым теплом.
Проводив Раду до дома, Руслан зашел вместе с ней в подъезд и накинулся с такими поцелуями, что ей стало жарко и тяжело дышать.
- Завтра... - прошептал парень, - зайду за тобой, поедем в одно классное место...
Классных мест в Москве оказалось очень много, и во всех них у Руслана оказывался карт-бланш. Он таскал Раду по чайным клубам, камерным театрам, секциям йоги и цигуна, и даже один раз провел для нее тот самый массаж на воде, после которого она, кажется, сама стала водой (Руслан сказал, что это значит, все прошло как надо). У нее голова кружилась от обилия впечатлений, а сердце разрывалось от любви к нему, но все хорошее когда-нибудь заканчивается.
Однажды утром мама встала в плохом настроении и за завтраком объявила:
- Все, с меня хватит. Мы возвращаемся домой.
Рада подняла на нее глаза, мгновенно наполнившиеся слезами, и прошептала:
- Но ведь еще две недели до школы... разве я не могу провести их здесь?
- У меня огород, - начала громко перечислять мама, энергично загибая пальцы, - сбор урожая, у меня скотина, у меня девятнадцатилетний сын больше чем на месяц остался дома один. Мне страшно даже представить, что там творится. Если наша Анфиса еще жива, то я буду считать это чудом!
Анфиса была пятилетней козой, и Слава довольно плохо за ней ухаживал, а доить не умел вовсе. Они договорились с Милой, радиной старшей сестрой, что она будет помогать брату по хозяйству, но у нее своя семья, и живет она далековато - на другом конце села.
- Пап! - звенящим от слез голосом воззвала Рада к последнему средству. - Ты же остаешься?
- Не уеду, пока не добьюсь своего, - сурово кивнул он.
- Папочка, пожалуйста, можно я останусь с тобой?
- А потом? - в голосе мамы ясно читалось сострадание к душевным ранам дочери, но она не могла позволить себе быть нерациональной. - Что если процесс не закончится до сентября? Что ты будешь делать?
- Я поеду одна, - надулась Рада.
- В такую даль? Ни за что! - возмутилась мама. - По этим сибирским дорогам кто только не ездит, я не пущу туда семнадцатилетнюю дочь одну!
- Тогда пришлешь мне документы, я закончу школу здесь. Может, хоть чему-то научусь...
Мама приложила руку к своему лбу и негромко простонала:
- Ох, как я люблю эти подростковые капризы!
Папа увел ее в комнату для совещания. Они там долго шушукались и в конце концов вернулись к Раде: папа - сияющий самодовольством, а мама - нахмуренная и вся в сомнениях.
- Оставайся, - торжественно провозгласил отец, а мама со вздохом добавила:
- Но не позднее двадцатого сентября - домой!
Рада вопросительно посмотрела на них.
- Мой коллега со стройки едет с семьей в Анапу в первых числах сентября, - пояснил папа. - Где-то около двадцатого они будут на обратном пути пересаживаться в Москве - и подхватят тебя, если что.
- Хотелось бы, конечно, чтобы "если что" не случилось, - сказала мама, - ну да что уж там, живи пока.
Рада вскочила и запрыгала, хлопая в ладоши, как маленькая девочка. Казалось бы, какая разница, будет ли твое сердце разбито 14 августа или 20 сентября? Но в семнадцать лет и 14 августа этот вопрос задавать себе категорически не хочется.
Папа обзавелся временной пропиской на 3 месяца, устроился на работу в такси и снял им с Радой комнату за весьма скромные деньги, потому что после отъезда мамы они больше не могли злоупотреблять гостеприимством Федотовых, тем более что они были больше мамиными друзьями, чем папиными. Рада продолжила с упоением предаваться рисованию и общению с Русланом, и скоро он объявил ей, что приглашает ее с собой на день рождения друга на дачу в Подмосковье. Мероприятие предполагало ночевку, поэтому родителям пришлось опять организовывать консилиум, на этот раз по телефону. Сошлись на том, что отпустить можно, но сначала папе надо познакомиться с этим легендарным похитителем дочкиного сердца. Руслан согласился легко, хотя и заметил, что Рада, вроде как, совершеннолетняя - она ужасно смутилась из-за своего вранья, но разубеждать его не стала, а просто пожала плечами.
- Здравствуйте-здравствуйте, молодой человек! - приветливо произнес Дмитрий Александрович и энергично пожал Руслану руку. - Наслышан о вас и давно хотел познакомиться.
Это был на редкость бодрый мужчина неопределенного возраста: судя по лицу и волосам, как будто за пятьдесят, но фигурой даже на сорок не тянет: стройный, подтянутый и почти не горбится. Впрочем, первое вернее, ведь Рада говорила, что у нее есть брат на десять лет старше нее. За эту пару недель Руслан вполне уверил себя, что влюблен в нее - почему бы ему и не влюбиться в молодую неопытную провинциалку для разнообразия? Она довольно смышленая и милая, и никто ведь не требует на ней жениться...
- Надеюсь, хорошее слышали? - пошутил он, пожимая руку Дмитрия Александровича в ответ.
- Конечно-конечно, только хорошее!
Они сидели в маленьком уютном кафе, официантка уже принесла ароматный травяной чай и целое блюдо профитролей.
- А вы родом из Москвы, да? - поинтересовался
