можешь тысячу мне разменять? Ну или будет сто рублей, а? Я тебе вот сразу готов перевести. Блин, не думал, что в тридцать лет у женщины денег начну просить. — Вадим застонал отчаянно, крутанулся вокруг своей оси, и уже бодрым голосом добавил, — ладно, забудь. В следующий раз помою, всё равно ты уже видела её чумазую.
— Вадим, — окликнула его и полезла в сумочку, — держите, что мы зря сюда приехали?
— Риточка, — расцвёл мужчина, — ты моя спасительница, сейчас машину сполосну и переведу тебя.
— Мам, а мы долго тут?
— Не знаю, думаю, нет.
— А дай телефон? Я поиграю.
— Нет, Уль, тут темно, давай не будешь портить глазки?
— Угу, — грустно согласилась дочь, но в следующее мгновение уже радостно заговорила, — а мне нравится как дядя Вадим меня “Ульяшей” называет. Он классный, да, мам? Давай, его на ужин пригласим?
Заиграла старая песня о главном.
— Мы с тобой уже говорили, что незнакомых людей не надо звать на ужин.
— Но дядя Вадим знакомый! Ма, ты сама говорила, что с незнакомыми людьми нельзя ездить в машине, а с ним мы уже второй раз едем! А до этого ещё на автобусе ездили.
Железная логика дочери, против которой и не попрёшь.
Вадим в это время покрыл автомобиль чистящей пеной, она красиво стекала по стеклу, я смотрела как заворожённая. Вот её уже смывает сильный напор воды, и я пялюсь на мужчину.
Не могу сказать, что он красивый мужчина, что в таких влюбляются с первого взгляда. Обычный. Ничем не примечательное лицо, средний рост и насколько могу судить обычное телосложение. Одевается просто, но со вкусом. Одежда и обувь чистая. Не люблю, когда обувь грязная. А у него замшевые ботинки выглядят опрятно.
Да и вообще на Вадима приятно смотреть, он следит за собой. Для бывшего мужа в какой-то момент стало нормой не почистить зубы, или месяц не бриться. Он не видел ничего страшного в том, чтобы выйти из дома в грязной футболке или надеть дырявые носки, даже если в шкафу лежат новые.
Мы часто ругались из-за этого. Кирилл говорил, что я просто выношу ему мозг и придираюсь к ерунде. А я не понимала, как сильно надо не любить себя, чтобы пойти на работу в вонючей рубашке.
— Мам! Мам! — Уля пыталась привлечь моё внимание, оказывается, я так сильно ушла в ненужные воспоминания, даже Вадима нигде не видно.
— Что Уль? — улыбаюсь дочери.
— Я спрашивала, — дуя губки говорит дочка, видно, я долго не отвечала ей, — как дядя Вадим сможет стать нашим знакомым, которого приглашают в гости, если ты даже не хочешь с ним играть?
— Я согласен с вопросом. — бодро заявил мужчина, который сел в машину именно в этот момент!
Мне кажется, эти двое решили свести меня с ума.
— Мы вроде бы собирались в магазин за новым шаром. — пытаюсь напомнить о главной цели нашего совместного времяпровождения.
— А потом мы пригласим дядю Вадима на ужин? Его надо будет отблагодарить за шариком!
— Который он раздавил!
— За новый шарик, который мы купим.
— Сначала купить надо, а потом уже благодарить.
— И что даже поиграешь со мной? — Вадим пошло поиграл бровями, на что я не удержалась и расхохоталась.
— Поехали уже за этим проклятым шариком.
— Ох, Ульяшка, ну и строгая у нас мама.
— Не-е, она только хочет такой казаться, а вот если её обнять и в щёчку поцеловать, она сразу всё разрешает, даже лишнюю мандаринку съесть.
— Ну, раз лишнюю мандаринку съесть разрешает, то я обязательно сделаю, как ты говоришь.
Вадим подмигнул мне и стал встраиваться в оживлённый поток машин.
А я опять сидела с красными щеками, пыталась натянуть шапку пониже, а шарф, наоборот, повыше.
Всю дорогу дочка без умолку болтала. Хвасталась Вадиму, что осенью пойдёт в первый класс. Призналась, что воспитательница её сегодня отчитала, так как она опять подралась.
— Уля! Ты мне ведь обещала, что больше не будешь!
— Дима первый начал! Он обозвал меня глупой, а я просто объяснила, что девочек нельзя обижать, кто же знал, что он побежит ябедничать.
— Ульяшка, если мальчик тебя обзывает, это уже означает, что от такого ничего хорошего ждать не надо. Таких просто стороной обходи. Понимаешь, его не научили быть мальчиком.
— Вадим! Чему вы её учите!
— Маргаритка, а что я неправ? Ну на фига, ей общаться с такими недомальчиками? Возьмёт ещё в привычку, вырастит и приведёт домой недомужика, который не кружку за собой помыть не может, не гвоздь в стенку вбить.
«Как её папаша.» — хотелось добавить, но я промолчала.
Вообще, стараюсь при Ульяне плохо не говорить о Кирилле. Хотя тот за шесть лет так ни разу и не захотел познакомиться с ней, и элементы не платит.
— А ещё у нас скоро утренник. Дядя Вадим, вы придёте? Мне мама костюм чертёнка сшила! Такой офиге-е-енский! Все будут белыми снежинками, феями или принцессами из “холодного сердца”. А я буду в чёрном! С рожками и хвостом! Одна такая буду!
— Даже не сомневаюсь. — смеётся Вадим.
За разговорами даже пробки не удручали, я не заметила, как мы доехали до центра. Ульяшка почти вприпрыжку помчалась к магазину и замерла около сказочно украшенной витрины.
— Ма-а-ам! Смотри, какая красота. — дочь буквально с открытым ртом рассматривала новогодние игрушки, расставленные на специальных подиумах. Небольшую нарядную ёлку и фарфоровые статуэтки, которые в свете уличных фонарей выглядели волшебно, будто готовые ожить в любой момент.
— Да, очень красиво. — обняла дочь за плечи и тоже стала рассматривать витрину.
— Мам, а можно мне этого зайца? — маленькая ладошку легла на витрину, где с другой стороны стекла находился расписной заяц.
— Ульян, в другой раз, хорошо? Он дорогой, а мы и так с тобой потратились в этом месяце.
— Хорошо. Пойдём выбирать шар?
— Пошли.
Вадим всё это время стоял рядом и задумчиво наблюдал за нами. Когда мы пошли к входу, он обогнал нас, чтобы открыть и придержать дверь, пропуская меня и Улю внутрь.
— Нам нужен самый красивый шар! — важно заявила дочка. Я думала она ещё и ногой топнет сейчас, чтобы продавец наверняка понял, серьёзность требования.
— В пределах пяти тысяч. — спешу добавить.
— Рита! — возмущается мужчина за моей спиной.
— Что? Вот сейчас выберет этот юный ценитель красоты шар тысяч за пятнадцать, так я его в руки буду бояться взять не то что на ёлку, которая стоила дешевле, вешать!
Вадим, прищурив глаза, сверлил меня взглядом, но в этом вопросе я не собиралась уступать. Поэтому лишь вопросительно приподняла
