Внезапно Рой начал растирать грудь в области сердца.
— Папа, тебе плохо?
— Сердце прихватило. У меня это часто бывает.
Да уж, подумала Джейми, зная, что отец здоров как бык.
— Он не молодеет, — с грустью произнесла Луиза, с тревогой глядя на мужа. — В жизни так много стрессов! И нам очень трудно совладать с ними. И вот, когда мы нашли способ помочь тебе и одновременно принести пользу городу…
— Который оправдывает свое название, проявляя милосердие, — поддакнул Сэм.
Ирония в его голосе не ускользнула от Джейми.
— Говорю вам, что…
— Нет, — провозгласил Рой с пафосом отца, чаша терпения которого переполнилась. — Ты молода, Джейми. Нам с матерью лучше знать. У нас больше жизненного опыта. Однажды ты уехала от нас, невзирая на возражения. Нам никогда не нравился Стью, но ты не хотела прислушаться к нашему мнению. Мы не смогли присмотреть за тобой в Нью-Йорке. Потом ты возвратилась домой и сказала лишь, что жизнь у вас не сложилась. Сейчас ты с нами, хотя и купила дом за городом и живешь в нем одна-одинешенька. — Рой перевел дыхание, продолжая с рассеянным видом потирать грудь. — Так вот: или ты примешь Сэма на время, которое мы купили, или переедешь к нам и избавишь нас с матерью от стресса.
Отец ставит ультиматум. Рой прибегал к этому только в тех случаях, когда был сильно огорчен, и Джейми почувствовала укол совести. Действительно, несмотря на неодобрение родителей, она уехала, чтобы быть с мужчиной, которого, как ей тогда казалось, она любит. Потом выяснилось, что родители не ошиблись в оценке Стью. Но она выжила и приобрела собственный опыт.
Невзирая на их чрезмерную опеку, у нее нет никого дороже родителей. Ни за что на свете она не причинит им боль, но снова жить дома и бороться за независимость? Ни за что на свете! Она сказала Сэму, что не сдастся, но, вероятно, это было опрометчивое заявление. Кто-то должен уступить, и, очевидно, этот кто-то — она.
— Ладно, сдаюсь. Телохранитель так телохранитель.
Джейми встретилась взглядом с Сэмом и почувствовала, как лицо заливает краска. Ее бросило в жар от мысли, что он будет охранять ее тело, по спине пробежала дрожь… Что это — волнение? Нетерпеливое ожидание? Возбуждение? После пережитого она надеялась, что ни первое, ни второе и ни третье. В противном случае следующие тридцать дней станут для нее сущим адом.
Сэм включил фары и осветил задние фонари грузовика. Для чего, интересно, маленькой мисс Тяжбе понадобилось разъезжать на грузовике? Она похожа на подростка, без разрешения усевшегося за руль отцовского автомобиля, чтобы устроить себе увеселительную прогулку. Правда, в таком случае, судя по всему, что ему пришлось увидеть и услышать, Рой выступил бы в роли второго пилота. Сэм не мог правильно оценить поведение родителей Джейми. Его старику было наплевать на сына. Он вспомнил о нем лишь перед смертью.
Продолжая ехать за Джейми по темной пустынной дороге, Сэм уже начал думать, что она водит его за нос. Наконец автомобиль свернул на очередную, такую же темную, дорогу и, проехав две мили, остановился перед домом. Поблизости не было видно никаких строений. Глушь, неодобрительно подумал он.
— Чертовски вовремя, — пробормотал Сэм.
Дверца грузовика открылась, и его взору явились тонкие щиколотки и изящные икры. Благодаря свету фар Сэм не мог не видеть их — а также того, что короткая юбка Джейми задралась, обнажив часть бедра. Проклятье! Он способен прекрасно отработать тридцать дней, не зная, что у этой бойкой на язык дамочки великолепные ноги. Придется добавить это зрелище к списку того, что следует стереть из памяти.
— Вот он, — сказала Джейми. — Дом, милый дом.
Постукивая высокими каблуками, она поднялась по четырем ступенькам на крыльцо, вставила ключ в замок и открыла дверь. Одного взгляда через плечо в темноту оказалось для Сэма достаточно, чтобы понять, какой легкой мишенью является Джейми в отдаленном и безлюдном месте, где она поселилась. Он недовольно покачал головой и, положив руку на тонкую талию, подтолкнул Джейми вперед. Она не успела опомниться, как он запер за собой дверь.
Войдя в комнату, Сэм огляделся и поморщился. Даже если бы он не знал, кто владелец дома, изобилие розового цвета не оставило бы в этом никаких сомнений. Ни один уважающий себя мужчина не допустит, чтобы у него стоял диван с цветочной обивкой. Ему подавай кожу — и побольше. Но обивка в цветочках была не на всей мебели. На двух стульях красовался геометрический рисунок — смесь розового, бежевого и зеленого. Комната небольшая, но на стенах навешано столько, что и не рассмотреть сразу. И кругом идеальный порядок. На окнах ажурные занавески, через которые можно превосходно увидеть все, что происходит внутри.
Коридор поворачивал направо. Пройдя по нему, Сэм вошел в гостиную и включил свет. В центре комнаты на полу, покрытом бежевой плиткой, лежал розовый ковер. Зеленый диван и кресло стояли в углу напротив телевизора; бар служил перегородкой, отделявшей комнату от кухни.
Он огляделся, затем распахнул ставни над раковиной, чтобы посмотреть в окно. Да, дом весьма уязвим. Кромешная тьма за окном вызывает ощущение заброшенности и одиночества, словно между домом и канадской границей нет ни одной живой души.
— У вас есть охранная система?
— Нет. Здесь она не нужна. Это ведь Чэрити-Сити.
— Неважно. Никому нельзя доверять. Вы живете посередине нигде, и до вашего ближайшего соседа нужно проехать три с лишним километра. Такое легкомысленное отношение чревато опасностью, — неодобрительно сказал Сэм.
Джейми склонила голову набок и подняла на него глаза.
— Вы уйдете, если я пообещаю, что буду такой же циничной, как вы?
— Конечно. Через тридцать дней.
Он отправился осматривать дом, слыша, как Джейми идет за ним. Ковры приглушали постукивание высоких каблучков. Проходя по коридору, Сэм включал свет и заглядывал во все комнаты. Так, это спальни. В одной из них он увидел полки с книгами и компьютер на столе — явно домашний офис. В другой стояли двуспальная кровать, застланная мягким стеганым одеялом, и тренажер, напротив которого находился встроенный в стену телевизор, — очевидно, комната для гостей и спортивных занятий. Гостил ли здесь когда-нибудь Эл Мур, и какими упражнениями они занимались? Эта мысль еще больше испортила ему настроение.
В центре последней спальни стояла большая кровать с множеством подушек и подушечек. В углу он увидел кресло, кушетку, обитую тканью с щеточным рисунком, и туалетный столик. К спальне примыкала ванная комната. Стены были завешаны фотографиями, а между нами красовались безделушки. Сэм взял в руки фото улыбающейся пожилой четы. Уходя от Луизы и Роя, он видел, что они сияют от радости и удовлетворения, вызванных тем, что их план удался.
