пока законный наследник не достигнет совершеннолетия.
Так что они пришли к Рафаэлю, нуждаясь в его опыте и знаниях, чтобы спасти страну, и он справился. В одиночку.
Но кто-то должен был обеспечить будущее страны, и Лия всегда думала, что это будет она вместе с Матиасом.
Спустя двадцать минут они свернули с извилистой горной дороги, проехали через массивные кованые ворота и поднялись по коварной, не менее извилистой подъездной дорожке. Заснеженные ветки деревьев свисали по обеим сторонам, заставляя Лию чувствовать клаустрофобию и нехватку воздуха. Будто она была заключенной, которую перевозили из одной тюрьмы в другую, маленькую, темную…
Лимузин подъехал к бетонному бункеру, покрытому снегом. Моргнув несколько раз и приказав себе не глупить, она поняла, что это не бункер, а дизайнерский дом, сделанный из камня и построенный на склоне горы в виде коробок, каждая на разном уровне, будто их вырезали из самой скалы.
Снег белым ковром лег на крыши прекрасных летних террас. Дом был основательным, монолитным и, как и его хозяин, выглядел так, будто мог перенести любое стихийное бедствие.
Рафаэль первым вышел из машины и открыл для нее дверь. Лия последовала за ним. Она сразу же замерзла. Снег был везде: повис на ресницах, падал как белые горячие искры на кожу плеч и рук.
Пытаясь сделать шаг, Лия поскользнулась, но упала на мускулистую руку, держащую ее за талию.
Она почувствовала его запах: теплый, острый и… знакомый. Так же неожиданно, как и всегда. В первые дни, когда Рафаэль появился во дворце, она была то ли напугана, то ли восхищена им, она думала, что он пахнет порохом.
Но это было не так. От него пахло сандалом и гвоздикой, это навевало ей мысли о теплых ночах в пустыне или специях на экзотическом рынке, о восхитительных далеких местах, которые она всегда хотела увидеть, но у нее никогда не было возможности их посетить.
О, боже, последний раз, когда она была так близко к нему, был той ночью, которую они провели вместе, его руки на ее коже, тот же теплый аромат…
Она знала, что сейчас это был Рафаэль, и ее сердце разрывалось от счастья и облегчения. Ужасно, что, даже если бы это был Матиас, она бы никогда не решилась переспать с ним.
Потому что единственным мужчиной, которого она хотела, был его брат.
Лия чувствовала, как тает из-за жара Рафаэля, из-за силы и мощи его твердого мускулистого торса.
Она тут же попыталась отстраниться, не желая поддаваться, но его хватка только усилилась. Платье застряло в снегу, не давая возможности сделать и шага. Рафаэль подхватил ее на руки и понес через сугробы к большим черным металлическим входным дверям гранитного, похожего на крепость, дома.
Ей хотелось сопротивляться, бороться с ужасным желанием прижаться к нему.
Она напряглась, но, к сожалению, он этого не заметил.
Перед ними открылась дверь, и сотрудница в черной униформе пробормотала что-то на испанском. Рафаэль ответил низким голосом, но Лия не слушала.
Парадный вход выложили темным камнем, стены были бледно-кремового цвета, а свет — теплым и приветливым.
Рафаэль повернулся и понес ее в маленькую прихожую перед большой гостиной, где в каменном черном камине потрескивал огонь. На полу лежал толстый ковер, стояла мебель, удобные на вид диваны были обиты фактурным кремовым полотном.
Рафаэль отнес ее к дивану и усадил на него. Сотрудница, пожилая женщина с поседевшими черными волосами и темными глазами, проследовала с ними до двери, и Рафаэль снова заговорил с ней на испанском.
Женщина кивнула и исчезла. Рафаэль подошел к одному из кресел, взял мягкий кашемировый плед темно-синего цвета и укрыл Лию.
Она отстранилась.
— Ты замерзла. — Он прищурился.
— Да, но я могу укрыться сама.
Его взгляд упал на мокрое свадебное платье.
— Тебе понадобится одежда.
— Все в порядке.
— Нет, не в порядке. Ты дрожишь.
К сожалению, он прав.
— Через пару минут я все исправлю. — Лия натянула мягкую теплую шерсть на плечи.
Рафаэль долго молчал, глядя так пристально, что ей пришлось отвести взгляд.
— Как ты себя чувствуешь? Мне сказали, что тебе было нехорошо.
— Утренняя тошнота. Это пройдет. — Внезапно Лия почувствовала усталость.
— Почему ты не пришла ко мне?
Их взгляды встретились, но выражение его лица не выдавало никаких эмоций. В любом случае она слишком устала, чтобы спорить.
— Я говорила тебе. Я была напугана. Мы провели одну ночь вместе, Рафаэль. На этом все. Как и ты, я пыталась больше об этом не думать, но потом мне стало плохо, и… — Она сглотнула, вспоминая охвативший ее страх, холодный и пронизывающий до костей. — Когда тест оказался положительным, я не знала, что делать. Я… не могла сказать тебе. Ты же регент, а если бы кто-то узнал, был бы ужасный скандал, тебе бы это не понравилось, так что я… Я решила, что держать все в секрете будет правильно.
— Но тайное все равно стало явным. Тебе стоило прийти ко мне. По крайней мере, ты должна была сказать, что беременна, дать мне возможность помочь.
Сердце Лии сжалось. Рафаэль был прав.
— Я знаю, что должна была, — сказала она. — Но не сказала. Теми ночами в папином кабинете мы никогда не разговаривали о личном, и я не знала, как ты отреагируешь.
— Я бы подумал, что, по крайней мере, ты мне доверяешь. — Выражение лица стало суровым. — Думаешь, что я могу навредить тебе? Или малышу?
— Нет, — быстро сказала она, потому что Рафаэль Наварро был каким угодно: грубым и холодным, безжалостным к остальному миру, но она знала, что он никогда бы не причинил вреда женщине или ребенку, тем более своему.
Минуту он молчал.
— Ты любила его, Лия? — внезапно спросил он. — Ты так хотела быть его женой? Хотела быть его королевой?
Лия не была влюблена в Матиаса. Потому что появился Рафаэль, который заставил ее сомневаться в себе, в своих чувствах.
Она не хотела говорить ему об этом, но он и так хорошо все знал.
— Нет, — сказала Лия, — я не любила его. Но да, я хотела быть его женой и хотела быть королевой. Я потратила всю жизнь на подготовку к свадьбе, и ты это знаешь. Мои родители столько работали, чтобы дать мне эту возможность, и я не хотела их подводить.
Рафаэль ничего не ответил.
— Этот ребенок… моя вина, Рафаэль. Если бы я не разозлилась, я бы не пошла искать Матиаса. Я бы не пришла к тебе, и ничего этого бы не произошло. Ты не должен исправлять мои ошибки.
Рафаэль долго молчал,
