Потом Мелисса приблизилась к окну и легко оперлась руками на подоконник. Она любовалась открывающимся взору парком с фонтанами. Энн вздохнула свободнее и тоже подошла к окну.
– Этот отель настоящее сокровище! – произнесла Мелисса, поворачиваясь к девушке.
В ее требующем взгляде Энн читала совсем другое. Не об отеле сейчас думала Мелисса. Ох, не об отеле.
«Неужели я поддаюсь гипнозу?» – подумала Энн, четко осознавая, что последнее время очень непривычно реагирует на женщин. «Или может их обеих обучали особому искусству смотреть на людей? Это вполне логично, они же вместе росли».
Мелисса молчала, продолжая раздевать Энн взглядом. Ее карие глаза потемнели.
Энн тоже молчала, позволяя Мелиссе делать это.
– Ты, должно быть, на многое готова пойти ради спасения семейного бизнеса? – произнесла, наконец, Мелисса.
– Что именно ты имеешь в виду? – прямо спросила Энн.
«Ситуация проясняется?» – подумала она про себя.
– Я пока еще не решила, что именно, – безразличным тоном ответила Мелисса, и напряжение в комнате спало.
Энн устало прикрыла глаза.
***
Прошел месяц с того момента, как Энн и Джейн побывали в гостях у Киссингеров. В течение недели после их визита Джереми ежедневно писал Джейн нежные письма, а потом неожиданно перестал. И на письма Джейн не отвечал.
– Не могли у него отключить интернет, – возражала Джейн на все заверения Энн, что во всем виноваты высокие технологии. – Он просто меня разлюбил.
– Только не Джереми, – тихо отвечала Энн, качая головой.
Она со всей ясностью осознания скорее бы поверила в откат Сюррея на столетие назад, чем в то, что Киссингер мог разлюбить Джейн.
Не мог. Его счастливый взгляд, когда он смотрел на Джейн, взгляд, в котором больше всего другого читалось желание заботиться и оберегать, убеждал Энн в этом. Так смотрят на женщину, которую, прежде всего любят.
Джейн отворачивалась к окну. Или к стене. Или еще куда-нибудь, не имело значения куда. Она все равно ничего не видела перед собой.
Матушка говорила про Джереми всякую нелепицу. Отец внимательно смотрел на дочь, понимая, что словами здесь не поможешь.
***
Прошло еще три месяца.
Мелисса уехала по делам в Польшу, поэтому планы мистера Мидлтона относительно партнерства повисли в неопределенном состоянии. Миссис Мидлтон вечерами причитала на кухне, донимая мужа вопросами о том, что с ними станется, если они обанкротятся. Лиз после сдачи зимней сессии отправилась к друзьям в Кент. Джейн все это время помогала отцу в отеле. Ей почти удалось убедить себя в том, что она забыла Джереми. Энн же наслаждалась спокойной провинциальной жизнью, полностью посвятив себя написанию выпускной работы. Она заканчивала свое обучение в университете Сассекса.
Наступала весна.
В апреле Энн была приглашена, как одна из лучших студентов на своем факультете, принять участие в дружеской встрече между Университетом Сассекса и Имперским Колледжем Лондона. От Сассекса ехала команда из пятнадцати человек. Поездка была назначена на конец апреля. Встреча, содержащая несколько соревновательных моментов, должна была продлиться три дня. Место для знаменательного события выбрали самое что ни на есть подходящее – национальный парк Сноудония на севере Уэльса. Там можно было полазить по горам с альпинистским снаряжением, покататься на лошадях, поиграть в теннис и даже позаниматься академической греблей.
Сассекцы прибыли в Сноудонию к полудню. Команда Имперского Колледжа уже ждала их там. Все участники очень быстро перезнакомились друг с другом. Покорение северного склона горы Триван решено было предпринять следующим утром. После обеда студенты отправились на самостоятельную прогулку по бесчисленным пешим тропам. Весь оставшийся день Энн вместе с другими провела в прекрасном дубовом лесу, наслаждаясь тишиной и светом уже пробудившегося после зимы леса.
К вечеру случилось непредвиденное событие, которое несколько напугало всех молодых людей. Группа альпинистов, состоящая из двух имперцев и одного сассекца, отправилась на гору Сноудан, чтобы попробовать свои силы перед завтрашним соревнованием. На обратном пути один из имперцев совершенно глупо оступился на скользкой горной тропе, упал и сломал себе руку.
Теперь в команде Имперского Колледжа не хватало человека.
***
– Нет, ни о какой вершине речь не идет! – объяснял своим товарищам по команде Лайам, староста группы сассекцев, стоя у подножья горы.
За его спиной вверх уходил каменистый вперемешку с островками высокой зеленой травы склон.
– После вчерашнего происшествия было принято решение сократить дистанцию до 200 метров. Выбранный участок достаточно пологий, чтобы преодолеть его самостоятельно без снаряжения.
Лайам продолжал говорить. Энн посмотрела в сторону команды колледжа, которая расположилась в нескольких десятков метров от них. Лиц было не разобрать, но то, что имперцы, как и сассекцы, были прилично возбуждены перед первым номером состязательной программы, определенно бросалось в глаза. Всем хотелось проявить себя с лучшей стороны.
– Наши дистанции сойдутся в конечной точке, которую представляет собой небольшое углубление в склоне, наподобие платформы, где вы увидите вертикальный шест. На него надо будет наклеить данный каждому флаер. Наши зеленого цвета. У соперников синие. Чей флаер окажется предпоследним, та команда победила. Оказавшись на площадке, вы приклеиваете свой флаер к шесту, кричите «на месте», и начинаете спускаться так, чтобы не мешать подниматься следующим участникам. Все просто. Чтобы вы не сбились с пути, на протяжении всей дистанции ориентируйтесь на красные метки. Вопросы есть?
Лайам обвел спокойным, чуть насмешливым серооким взглядом своих товарищей по команде. Энн вспомнила, каким застенчивым и нелепым он был на первом курсе. За шесть лет успешной учебы и общественной деятельности он превратился в полную себе противоположность. И функции старшего в группе подходили ему лучше, чем кому-либо другому.
– Мидлтон, – обратился он к девушке, – ты завершаешь!
Энн кивнула.
Сассекцы построились в шеренгу, определив таким образом очередность каждого. Первым должен был взбираться на гору Кенни со второго курса финансового факультета. У него были длинные кудрявые волосы, забранные в хвост. И сам он был весь необыкновенно длинный и худой. Но его тощие руки обладали немалой силой, судя по смешно выпирающим на плечах мускулам. Кенни занимался стрельбой из лука. Очень часто его фотографии с очередных соревнований висели на университетской доске почета.
