и записаться на какой‑нибудь образовательный курс, чтобы потом было проще найти работу. Стыдно признаться, но его предложение заставило ее мысленно разорвать список за и против, потому что игра стоила свеч.
— Это как выигрыш в лотерею, — беспомощно прошептала она.
— Нет, лотерея, в которой ты выиграла, — это я, — возразил Данте. — Начни свою роль с этого. То, что я готов заплатить, будет всего лишь мелочью по сравнению с той жизнью, которая у тебя была бы рядом со мной.
— Спасибо, но мелочь меня больше прельщает, — сказала ему Белль. — По‑моему, жизнь с тобой будет настоящим испытанием.
Данте проигнорировал это замечание, преодолев искушение сообщить ей, что наличие любой женщины под его крышей и вторжение в его личную жизнь будет для него сущим наказанием.
— Я организую перелет для собаки и заеду за тобой завтра.
— Завтра? — повторила она, удивленно моргая. — Так скоро?
— У нас нет времени, а тебе паковать почти нечего. Дай мне свой номер телефона, — приказал Данте. — Я напишу, когда мы уезжаем.
Когда Данте спустился по ступенькам на парковку, где припарковал свой мотоцикл, Белль осталась сидеть в полном изумлении. Она вернулась к сервировке столов, потому что не могла смириться с мыслью, что покидает ресторан и ее жизнь скоро резко изменится. Что касается багажа, Данте попал в точку, потому что у нее было очень мало вещей, а одежды — еще меньше.
Нужно успеть выкупать Чарли и хорошо расчесать, чтобы его не приняли за какого‑нибудь заброшенного бродяжку. Потом ей придется тщательно отмыть фургон и передать ключ своему шефу.
Когда на следующее утро Данте заехал за Белль, она наплакала целое море слез из‑за необходимости расстаться с псом, а сотрудники из компании по перевозке домашних животных, нанятые его помощником, в нерешительности стояли рядом с их фургоном, не желая вмешиваться. К счастью, у Данте таких предубеждений не было.
— Попрощайся с псом, Белль, — сказал ей Данте. — Это всего на несколько дней.
— Он напуган, — неуверенно прошептала Белль. — Он никогда раньше не был в клетке.
— Посади уже его в клетку. Как ты собираешься везти его в Великобританию? — поинтересовался Данте. — Предположительно в какой‑то момент ему придется сидеть в клетке. Ему надо привыкнуть.
Чарли вошел в клетку и боязливо лег на живот, как собака, ожидающая побоев. Сдерживая рыдания, Белль передала транспортировщикам документы, с которыми Чарли прибыл во Францию двумя годами ранее.
— Он выглядит таким жалким, — пробормотала она.
— Да, ему очень жаль себя, — согласился Данте, думая, что Чарли определенно знал, как работать на публику. — Но вы очень скоро воссоединитесь. Возьми себя в руки.
С опозданием Белль заметила, что Данте выглядел совсем иначе. Вместо обычных джинсов он надел изысканно скроенный темно‑серый деловой костюм, который идеально подчеркивал его высокое, широкоплечее, узкобедренное сложение. Поймав себя за бесстыжим разглядыванием, она поспешно отвернула голову.
— Я держу себя в руках. Просто расстроилась, — защищаясь, заявила она.
— Плач на публике недопустим, за исключением похорон или свадеб. Разлука с собакой на пару часов — не оправдание, — сообщил ей Данте, когда ее единственная сумка опустилась во вместительный багажник машины, и водитель распахнул перед ними пассажирскую дверь.
— П‑прости, — дрожащим голосом сказала Белль, пряча от него свое заплаканное лицо.
Автомобиль быстро доставил их в аэропорт Тулуза‑Бланьяк, где они без лишних хлопот сели на частный самолет Данте.
Поразившись роскошным кожаным сиденьям и впечатляющему интерьеру, Белль приняла из рук стюардессы стопку журналов высокой моды и попыталась не смотреть на то, как та игриво флиртовала с Данте, поправляя волосы, жестикулируя, улыбаясь и вызывающе виляя бедрами, обтянутыми слишком узкой юбкой‑карандаш. Однако Данте остался на удивление равнодушен. Когда он открыл свой рабочий ноутбук, Белль задумалась, всегда ли женщины так нагло борются за его внимание, а затем спросила себя, почему она вообще хочет это знать.
Это был потрясающе красивый мужчина, богатый и утонченный, чуждый ей, как снег в летнюю жару. Рядом с ним она чувствовала себя некомфортно в собственном теле: оно ее предавало. Ей никогда раньше не приходило в голову, что ее может кто‑то так привлекать, и от простого взгляда тигровых темно‑янтарных глаз ее грудь набухала, а соски напрягались.
Эта слабость была для Белль откровением, потому что для нее внове. Она была убеждена, что никогда не поддастся искушению, так как осознавала, что секс очень мало значит, если он не сопровождается искренними чувствами. Ни один из многочисленных романов ее матери не продлился долго и не избавил Трейси от недовольства жизнью. А Белль хотела для себя гораздо большего, чем мимолетный роман или драгоценности. Она хотела любви, и, когда наконец найдет своего человека, создаст с ним семью, которой у нее никогда не было. Он не будет бояться обязательств, как Данте, который считал женщин навязчивыми и, вероятно, любил детей гораздо больше, чем собак. Ее избранник будет обычным парнем, готовым остепениться.
— Ты когда‑нибудь бывала в Париже? — спросил Данте, глядя, как Белль выглядывает из окон лимузина, словно ребенок на школьной экскурсии.
— Нет.
— Но ты жила во Франции…
— Почти три года.
— Почему ты не путешествовала?
— Я не могла оставить миссис Девениш или Чарли одних, и, честно говоря, у меня никогда не было денег на поездки.
— Тогда зачем ты включила в сделку пса? — сухо спросил Данте.
— Изначально он не был моим. Племянница миссис Девениш подарила Чарли ей. К сожалению, миссис Девениш была слишком слаба, чтобы ухаживать за щенком, но ей очень нравилось смотреть, как он бегает по дому, — с сожалением призналась Белль. — Она была очень милой и доброй старушкой, но родственники не хотели признавать, что она больна. Им нравилось приезжать сюда летом на каникулы, и они настаивали, что я преувеличиваю, говоря о ее состоянии. Врачам пришлось убедить их в обратном, и к тому времени ей оставалось жить всего несколько недель.
— Тебе нужно научиться постоять за себя, — порицал Данте.
Белль пожала плечами:
— Только в том случае, если ты можешь позволить себе принять последствия, а у меня не было ни другой работы, ни крыши над головой.
— Тебе не следовало ставить себя в такое положение.
— Разве я не проделала с тобой то же самое?
Данте недоуменно посмотрел на нее:
— О чем ты говоришь?
— Ну, у меня нет трудового договора или каких‑либо гарантий… И теперь ты можешь удерживать меня с помощью Чарли, — отметила она, приподняв подбородок.
— Ты же не думаешь, что я буду держать Чарли в заложниках? Или брошу тебя в Париже без денег? — хрипло выдохнул Данте, оскорбленный ее подозрениями.
— Разве я не это говорю? — пробормотала Белль. —
