— Ты что, профессиональный психолог или, может, психиатр?
— Я знаю, о чем говорю, по опыту, Эбби. Так же, как и ты, я жил с женщиной, которая ушла от меня.
Она робко взглянула на него и продолжала свой «допрос».
— Почему ты думаешь, что…
— Что у нас сходное прошлое? — пришел он ей на помощь. Подвижное лицо Эбби выразило благодарность. — По белой полосе вокруг безымянного пальца левой руки, — объяснил он.
— Сходные судьбы, кто бы мог подумать! — слабо отозвалась Эбби.
— Но в отличие от тебя я все еще верю в счастье, — продолжил Майк. — Наверное, потому, что мечту не так-то легко убить, даже несмотря на сердечную боль, которая остается надолго.
Эбби испугалась, что вот-вот заплачет и тем самым выдаст себя. Белая полоска на пальце осталась от обручального кольца ее бабушки. Она носила его во время беременности, потому что кольцо свидетельствовало о ее замужестве.
Майк заметил, что она нервно потерла предательский безымянный палец и понимающе посмотрел на нее.
— Боль уйдет, Эбби. Она постепенно стихнет, если ты не станешь цепляться за воспоминания и позволишь себе жить полнокровной жизнью.
С пустой корзинкой в руке Майк подошел к двери. Он бросил на Эбби заботливый взгляд и в растерянности остановился. Сейчас, когда она выглядела такой несчастной, он не мог оставить ее.
— Я просто дурень, — сказал он, чувствуя к себе отвращение. Он поставил корзинку на пол и поспешил к ней. — Но ведь это длилось не очень долго, правда, Эбби? — мягко спросил он и заключил ее в объятия.
С искренней нежностью он обнял Эбби и склонил ее голову себе на плечо, чтоб она могла выплакаться.
Холодный разум подсказывал Эбби, что ей нельзя оставаться в объятиях этого человека, рискованно наслаждаться теплом и силой его рук, вдыхать запах его тела, сигар. Но она была не в силах пошевелиться.
— Я не буду торопиться, Эбби, обещаю. Но я хочу часто видеть тебя. — Умиротворенный, он разъял объятия и заглянул в ее подернутые прозрачной дымкой глаза. — Ты скоро поймешь, что я не так-то легко сдаюсь. Знай, во мне сидит черный ирландец, мама часто так называла меня, когда я упрямился.
Эбби показалось, что все, что происходит у нее с этим необычным человеком, предопределено заранее. Его губы ласково коснулись ее губ, и он поцеловал Эбби. Только один раз… А потом он медленно и нехотя отодвинулся от нее.
— Еще увидимся, Эбби.
Игриво чмокнув ее в кончик носа, он вышел. Эбби услышала, как за ним захлопнулась дверь. В оцепенении стояла она там, где он оставил ее. Внезапно из ее глаз хлынули слезы. Они обильно текли по ее щекам, оставляя мокрые блестящие полосы. С тех пор как она плакала в последний раз, прошло уже много времени.
— Черт его побери, — ругнулась она, глотая слезы. Как она может теперь появиться в доме своих родителей с красными от слез глазами и распухшим носом? И Эбби отправилась в ванную комнату, уничтожать предательские следы пролитых слез.
«Господи, неужели эта боль никогда не уйдет?» — думала Эбби, глядя на свое грустное лицо, отраженное в зеркале. Она так любила Филипа Грина! Он был смыслом ее жизни, и за пять лет она сильно к нему привязалась. Эбби тяжко вздохнула — как получилось, что она так жестоко ошиблась в нем? Ведь живя с Филипом все эти годы, она думала, что хорошо знает его, а на самом деле он оказался совсем чужим человеком.
Эбби снова захотелось плакать, и она наклонилась к раковине, чтобы сполоснуть лицо холодной водой. Мыслями она снова перенеслась в последний вечер, проведенный с Филипом.
— Но ты же можешь что-нибудь с этим сделать, правда? — спросил он, когда она объявила о своей беременности.
В его прекрасных голубых глазах Эбби увидела страх. Ее ошеломило поведение, недостойное любящего мужчины, когда он узнал, что у них будет ребенок. Эбби с отчаянием и растерянностью смотрела на него, боясь верить своим ушам.
— Неужели ты действительно предлагаешь мне сделать аборт? — Руки ее невольно сползли к животу — бессознательно она хотела защитить дитя, уже существующее в ее расцветшем молодом теле.
Но он говорил совершенно серьезно. И изо всех сил старался убедить ее в своей правоте.
— Ты ведешь себя эгоистично, Эбби, желая сохранить ребенка. — В глазах его светилась мольба. — Каково будет малышу, когда он вырастет и узнает о том, что он… его родители никогда не были женаты?
Вне себя от горя унижения Эбби выплеснула свое возмущение:
— Так вот в чем дело? Боишься: я начну требовать, чтобы ты женился на мне из-за ребенка, ведь так?
— Боже, конечно, нет! — защищался он. — Просто скажи откровенно, почему ты не спросила меня, прежде чем забеременеть?
Пораженная холодной рассудительностью этих слов, не в силах вымолвить что-либо в ответ, Эбби молча в ужасе смотрела на него. Фил попытался воспользоваться ее молчанием, обнять и заключить «перемирие».
— Не смей прикасаться ко мне, — с презрением прошептала она, брезгливо уклоняясь от его объятий.
— Нам не нужен ребенок, Эбби. — Голос его дрожал. — У нас есть мы сами — у тебя я. а у меня ты. И нам этого вполне достаточно. Ты — все, что мне нужно.
Он вновь попытался обнять ее и рассердился, когда Эбби выскользнула из его рук.
Только теперь Эбби поняла настоящую причину, из-за которой он не хотел ребенка. Он был для нее богом, единственным на свете и не собирался уступать свой пьедестал кому-то другому, даже если этим другим должен стать его собственный ребенок. И вслед за осознанием эгоизма Филипа она поняла, что его откровенное эпикурейство, умение наслаждаться жизнью — качества, которые одно время так нравились ей, всего лишь ширма, прикрывающая несовершенную безответственную натуру легкомысленного мужчины.
В тот роковой вечер Фил ушел из дому, хлопнув дверью. Он был вне себя от гнева из-за того, что Эбби хотела ребенка. С тех пор Эбби ни разу не видела возлюбленного. На следующий день, дождавшись, когда она отправится на работу, он забрал все свои вещи и навсегда покинул дом, где его так любили.
— Ох, — простонала Эбби, вытирая лицо.
Она быстро подкрасилась, стараясь загримировать темные круги под глазами. Заглянув в зеркало, она осталась довольна — на нее смотрела женщина, если и не очень счастливая, то и не несчастная. Ее родители не должны были видеть, что она плакала. В последние месяцы ее беременности им тоже пришлось несладко.
Спустя час, покончив с тяжелыми воспоминаниями, Эбби, радостная и безмятежная, уже ползала по ковру вместе с маленьким сынишкой.
— Давай, малыш, лови!
Улыбаясь, она бросила мяч в его протянутые ручонки. Он чересчур быстро сомкнул их, и мяч улетел, коснувшись его головы. Но малыш не расстроился, а схватил непослушный мячик и попытался кинуть матери обратно. Однако мяч опять летел через его голову, не попав в цель. Глаза Эбби засветились любовью и материнской гордостью, когда она увидела, что ее маленький сын смело пополз через всю комнату за игрушкой. Теперь в ее жизни он был самым главным дорогим человеком. Для него она готова на все, на любые жертвы. Вдруг она подумала, что Майк тоже может не понять ее, и удивилась, что вспомнила о нем в такой неподходящий момент. Но раз уж пришли ей в голову мысли о нем…
