Джереми взял в прокате машину — почти новый темно-синий пикап с приводом на все четыре колеса. Он уже понял, что только на таком и можно перемещаться по этой снежно-ледяной местности. Местные жители это уже давно поняли, поэтому большинство автомобилей в городе составляли полноприводные пикапы.
С утра, пока Каролина спала, а Саманта помогала родителям в магазине, он успел проехаться по заснеженным улицам Гроссвила. Городок оказался совсем небольшим, но очень милым. Он выглядел как изображение на старой рождественской открытке: заснеженные домики, елки, гирлянды, тепло укутанные дети, катающиеся с горок на санках… В общем, Джереми Гроссвил понравился. Интересно, как тут летом? Во всяком случае, наверняка теплее, чем зимой. Хотя сегодня уже не так холодно, как вчера. Или он начал привыкать к суровому здешнему климату?
Он закончил осмотр городка у «Лавки древностей». Когда он вошел в магазин, Саманта беседовала с двумя покупательницами о прелестях старинного стекла.
— Мне нравятся вот эти бокалы, — произнесла одна из них, маленькая сморщенная старушка. — У моей матушки были точно такие же.
— Вполне возможно, — кивнула Саманта, — это настоящий старинный Уотерфорд.
— А мне нужен подарок для моей невестки, — сказала вторая покупательница. — Она помешана на старинном стекле.
— Ну что ж, — проговорила Саманта. — Прекрасное старинное стекло всегда будет кстати. Вот, взгляните на эти графины. А еще есть симпатичный набор ликерных рюмок…
Джереми подмигнул Саманте, выглядывая из-за огромного старинного канделябра. Сверху на него свешивалась хрустальная люстра невероятных размеров, явно предназначенная для дворцовой залы. Джереми тронул хрустальные сосульки, и они издали мелодичный звон. Саманта улыбнулась. Джереми решил пробраться к окну, что было совсем не просто, так как он забрел в ту часть магазина, где были выставлены изделия из стекла, хрусталя и фарфора, и теперь очень боялся что-нибудь случайно задеть.
Наконец покупательницы удалились, прижимая к груди, празднично упакованные свертки.
— Слушай, а снег все идет и идет, — встревоженно произнес Джереми, стоявший у окна.
— Да, — кивнула Саманта. — Сейчас же зима.
— У меня есть серьезное опасение, что если так будет продолжаться, то весь ваш городок к Новому году попросту скроется в одном большом сугробе…
Саманта весело расхохоталась.
— Ты что, испугался?
— Да нет, я так…
— Ну признайся, что тебе страшно! — продолжала веселиться Саманта.
— Да ничего мне не страшно! Просто я никогда в жизни не видел столько снега.
— И как тебе?
— Потрясающе. Особенно из этого окна. Когда ты стоишь рядом, а наверху, я знаю, есть горячий чай…
— Что, замерз? — со смехом спросила Саманта.
— Сегодня гораздо меньше, — признался Джереми.
— Я же говорила! Еще пара дней — и тебе никакой северный ветер будет не страшен.
— Какие планы на сегодня?
— После обеда меня сменит Моника, это жена моего брата Роджера, ты его вчера видел, и я отвезу вас посмотреть, как делают ледяные скульптуры.
— Я сам кого хочешь куда хочешь отвезу, — заявил Джереми.
— Ты теперь на колесах?
— Да. Взял пикап, такой же, как у девяноста процентов местных жителей. Очень уместный автомобиль.
— Еще бы! Я надеюсь, сегодня Каролина все же оденется потеплее. Иначе она непременно простудится. Кстати, ты ее сегодня видел? Как она себя чувствует?
— К счастью, мы еще не встречались. Их величество почивают.
В этот момент на двери звякнул колокольчик и появилась молодая рыжеволосая женщина в белой вязаной шапочке и белоснежной куртке с капюшоном.
— А вот и Моника! Знакомьтесь. И пошли пить чай.
Когда они поднялись наверх, Джереми увидел букет белых лилий, который стоял на журнальном столике в высокой хрустальной вазе.
— Нравится? — спросила Саманта.
— Красивые цветы, — пробормотал Джереми.
— Мне тоже они очень нравятся. Такие белоснежные… Очень подходят к зиме.
— Это… подарок? — осторожно спросил Джереми.
— Да, — улыбнулась Саманта. — Только я не знаю от кого. Их принес посыльный, и в букете не было никакой карточки. Но, я думаю, скоро все выяснится. Таинственный даритель объявится, чтобы получить мою благодарность.
— Ты догадываешься, кто это?
— Есть некоторые предположения, — кивнула Саманта. — Помоги мне поставить все на стол, а то я полдня буду туда-сюда ходить.
За чаем разговор шел в основном о предстоящем фестивале.
— В нашем городке очень любят разные торжественные события, — сказала Саманта. — По любому поводу устраиваются парады, праздничные шествия, церемонии открытия и тому подобное. Я уж молчу про свадьбы и похороны…
— У вас тут очень забавно, — сказал Джереми.
— А еще у нас знаешь, что любят? — спросила Саманта, глядя на Джереми с лукавой улыбкой.
— Не могу даже представить. — Он почесал в затылке.
— Посмеяться над приезжими! — объявила Саманта и рассмеялась. — Так что будь осторожен.
Джереми хмыкнул и пожал плечами.
— Мы тоже не лыком шиты, — пробормотал он себе под нос.
В день открытия фестиваля погода, как по заказу, была солнечной и безветренной. Ближе к полудню пошел небольшой снежок, который добавил хорошего настроения всем участникам и зрителям, собравшимся на озере и вокруг него.
Озеро выглядело очень живописно: всюду развевались яркие флаги, большие оранжевые палатки выделялись яркими пятнами на белом фоне, лед на катке, расчищенном снегоочистителями, блестел как зеркало. Лыжники натирали мазью свои лыжи, готовясь к забегу, фигуристы разминались перед выступлениями, гонщики проверяли свои снегоходы, квадроциклы и сани, управляемые снежно-белыми пушистыми лайками.
Саманта, Каролина и Джереми были на озере с самого утра. Каролина, которая наконец-то решилась поменять свою короткую юбку на теплый комбинезон, то и дело щелкала фотоаппаратом, Джереми говорил что-то в диктофон, а Саманта давала им обоим объяснения. Сейчас они подкреплялись возле одной из палаток знаменитыми гроссвильскими пирогами, которые на свежим воздухе были особенно вкусными.
— Эти собачки такие милые, — сказала Каролина, указывая на лаек. — Ну просто как игрушки. Такая густая и мягкая шерсть.
— На самом деле она довольно жесткая, — заметила Саманта. — Не считая подшерстка, конечно. А густая — это точно. Ведь эти собаки могут спать на снегу при минус пятидесяти градусах.
— Еще скажи, что у вас тут бывает минус пятьдесят, — саркастически произнес Джереми.
