«Маленькая святоша», — подумала Арчер.
— И однажды вычитала в Библии что-то о времени… есть время сеять и есть время собирать урожай… Не помню точно, но смысл такой. Я понял это так, что мы с тобой пережили время, когда солнце светило только для нас. Жизнь не стоит на месте. У нас были хорошие времена, а теперь они прошли.
— Для тебя все так просто? Неужели тебе ничего не жаль?
Арчер внимательно посмотрела в светло-карие глаза Луиса, но в них отражалось лишь безмятежное спокойствие.
— Я не был бы человеком, если бы не испытывал сожалений. Конечно, я буду скучать по тебе и по нашей прошлой жизни. Кроме того, меня беспокоит, что все это отразится на моей карьере в «Уорлд Бизнес Электроникс».
— Ох, Луис, опять твоя проклятая компания!
— Ты никогда не понимала, как много она для меня значит.
— А ты никогда не понимал, как много для меня значит мое искусство, — не сдержалась Арчер. — Между нами так мало общего. Просто удивительно, как мы сумели прожить столько лет вместе.
Луис допил виски.
— Хочу задать тебе один важный вопрос. Куда мы сейчас поедем?
— А тебя не волнует другой вопрос: как мальчики воспримут эту приятную новость?
— Мы хорошо их воспитали, Арчер. Они прекрасные парни и отнесутся к нашему разводу как подобает. — Луис посмотрел на часы. — Багаж уже доставили.
— И куда же мы поедем? — спросила Арчер. — Может, сегодня ты переночуешь дома?
— Меня ждет Стейси. Думаю, и у вас с Романом есть свои планы.
Глаза Арчер наполнились слезами. Ей захотелось выплакать охватившие ее чувства — облегчение, благодарность, сожаление и пережитую когда-то любовь.
— Я чувствую себя так, словно прожитые нами двадцать с лишним лет были временем ошибок.
Луис нежно взял ее за подбородок, как всегда делал в минуты наибольшей искренности и близости.
— Не надо так говорить. Мы прожили хорошую жизнь и отдали ей лучшие годы. Надеюсь, мы останемся друзьями и будем видеться. Что бы ни происходило между нами, помни, что у нас двое чудесных сыновей. Дом я хочу оставить тебе. — Арчер попыталась возразить, но Луис прикрыл ей рот. — Нет, черт возьми. Конечно, ты не нуждаешься в моей финансовой поддержке, но я всегда работал как вол, чтобы давать тебе то, что давал тебе твой отец. Дом останется тебе. Я настаиваю. Детали согласуют наши адвокаты. — Луис бросил на стол двадцатидолларовую банкноту. — Да, и вот еще что. Мы со Стейси, закончив работу в Гвадалахаре, решили поехать в Акапулько. Так вот, нас видел Рик Мейсон. Думаю, он захочет рассказать тебе об этом, поэтому говорю тебе сам.
— Ты не ошибся? — удивилась Арчер. — По словам Лиз, он взял недельный отпуск и поехал к матери в Калифорнию.
— Возможно, я ошибся. Очень рад, что мы так откровенно поговорили, — сказал Луис, как будто завершая встречу с нужным клиентом.
Он долго смотрел на жену, словно не решаясь сказать «прощай», и Арчер показалось, что у него на глазах слезы. Затем он резко повернулся и направился к выходу.
Приехав домой, Арчер собралась было позвонить Роману, но передумала. Она не готова к встрече. Сев за кухонный стол с чашкой кофе, она уставилась на скатерть, вспоминая прошлое. Вот мальчики и Луис здесь же на кухне спорят, какой мотоцикл лучше, или обсуждают тонкости игры в теннис и сквош, преимущества карбюраторного двигателя, лыжи разных фирм и конструкций. Арчер всегда казалось, что ее мужчины изъясняются на непонятном для нее языке, знание которого, видимо, передается с мужской хромосомой.
Арчер выглянула в окно и увидела темную гладь бассейна. Сразу вспомнился яркий солнечный день: мальчики плывут наперегонки, а у бортика Луис с секундомером подбадривает сыновей. Потом вся троица вваливается в дом, и отец гордо обнимает мальчиков за мокрые плечи. Когда-то они были единым целым, а теперь хватило короткого разговора, и все единство рассыпалось.
Да, Арчер хотела развода, но ее желание явилось плодом трезвых размышлений, а душа болела, как от нанесенной раны.
Часы в холле пробили двенадцать. Острота боли прошла. Арчер вытерла глаза и решительно сняла с пальца обручальное кольцо.
23 апреля 1989 года
Допивая кофе, Лиз пыталась вникнуть в содержание деловой хроники «Аризона Рипаблик». Акции фондового рынка поднялись вчера на двадцать пунктов. Очень хорошая новость. Но с сегодняшнего утра ей уже не стоит беспокоиться о положении на финансовых рынках. Как, впрочем, и о своем доме, если, конечно, не произойдет чуда.
Было слышно, как Росита, вздыхая, тянет бесконечное «ай-ай-ай».
«Вот уж действительно ай-ай-ай», — подумала Лиз. Сегодня ее ждет долгий и трудный день. Надо поехать в банк и оформить закладную на дом, поговорить с биржевым брокером и продать остаток акций. Вырученных денег должно хватить на покрытие вчерашних чеков. Потом надо съездить в галерею, распределить обязанности Мейсона и, кстати, оповестить сотрудников, что он не вернется на работу.
Затем останется проникнуть в квартиру Мейсона и, если ей повезет, выяснить, куда запропастился Рик?
Лиз не спала всю ночь и отказалась от завтрака, черпая энергию в бушевавшей ярости. Унизительная процедура в банке, визит к брокеру… Лиз осталась практически без средств.
Что касается денег, то придется начинать с нуля. Но ей уже не двадцать лет, ей не хватит ни сил, ни желания восстанавливать состояние. Галереи в Нью-Йорке не будет ни в этом, ни в следующем году.
Дав инструкции персоналу, Лиз ушла в свой кабинет и занялась личным делом Рика. Блестящие характеристики с прежних мест работы крайне удивили ее. И это написано о человеке, совершившем такое воровство!
В качестве ближайшей родственницы была указана мать. Лиз позвонила в Беверли-Хиллз. После четвертого звонка трубку сняли.
— Алло, могу я поговорить с миссис Мейсон?
— А что, собственно, вы хотите ей сказать?
— Это говорит Лиз Кент. Я пытаюсь разыскать вашего сына.
— Его мать — это я, Аннабелл Мейсон. Я не видела своего сыночка уже два месяца, и если вы его найдете, передайте, что он такой же сукин сын, как и его папочка.
Лиз не стала терять времени и повесила трубку. Теперь нужно подумать, как попасть в квартиру Рика. В этот момент загудел внутренний телефон.
— Вас хочет видеть Арчер Гаррисон. Ей известно, что вы заняты, но она настаивает на встрече.
«Сейчас Арчер будет говорить о своих проблемах», — устало вздохнула Лиз. И не ошиблась. Вошедшая в кабинет женщина даже отдаленно не напоминала Арчер, рыдавшую на похоронах Марианны.
— Не хочу показаться невежливой, — заявила она, — но сейчас нет времени на светскую болтовню.
