— Не хочу показаться невежливой, — заявила она, — но сейчас нет времени на светскую болтовню.
— Что ты хочешь мне сказать?
— Если я чему-то научилась за последние несколько месяцев, так это прислушиваться к голосу интуиции. И моя интуиция подсказывает, что я знаю нечто весьма для тебя интересное. Мой муж вернулся из Акапулько. Он останавливался в Лас-Брисасе. — Арчер вопросительно посмотрела на Лиз. — Тебе не приходилось там бывать?
— Приходилось.
— Луис видел там Рика. Ты говорила, что он поехал в Калифорнию, и я решила сказать тебе, где он находится на самом деле.
Лас-Брисас! Вот где спрятался этот ублюдок.
— Ты права, Арчер. Это действительно очень важно. Позже я все тебе объясню.
Арчер так быстро ушла, что она даже не успела ее поблагодарить.
Связавшись с агентом, Лиз заказала билет в Акапулько и номер в отеле Лас-Брисаса. Затем позвонила Хэнку.
— Мы должны срочно увидеться. Это очень важно.
— Что-то случилось?
— Да, но это долгая история.
Обеспокоенный Хэнк всю дорогу нажимал на газ и через двадцать минут уже входил в кабинет.
— Что стряслось?
— Спасибо, что так быстро приехали.
И Лиз рассказала ему все, начиная с визита Лундгренов и кончая приходом Арчер.
Хэнк слушал не перебивая, хотя ему не терпелось задать несколько вопросов: что будет с галереей и самой Лиз, как все происшедшее отразится на Алане и его будущем?
— Итак, — сказала в заключение Лиз, — кто-то должен заняться делами галереи, пока я буду в Акапулько.
— Вы не должны воевать с Мейсоном в одиночку. Это опасно, — сказал Хэнк, сжав кулаки, уж он бы заставил поежиться этого мерзавца.
— Я не боюсь.
— Вы подумали, как будете вести себя, когда приедете на место?
— У меня еще не было времени.
— Почему бы вам не обратиться в полицию? Думаю, они сумеют вытащить Мейсона из Акапулько.
— Я обещала клиентам. Они хотят уберечь свою репутацию, а я — репутацию Алана.
Хэнк недоуменно покачал головой. Он думал, что хорошо изучил Лиз, но она все время преподносит сюрпризы.
— Он все еще так много для вас значит?
— Даже больше, чем раньше, — призналась Лиз. — Неважно, что он обо мне думает, но я никогда не хотела причинять ему боль.
Хэнк шумно вздохнул.
— А что известно Алану?
— Ничего. Пусть так будет и впредь.
— Я сделаю все, что нужно. Но, Лиз, послушайте моего совета и не ездите в Мексику одна.
— Не могу. Я обязана получить от Рика собственноручное признание.
Это звучало так, как будто ей стоит только попросить, и он тут же все напишет. Хэнк понимал, что Мейсон никогда не захочет снять подозрения с Алана и Лиз. Больше того, он никогда не вернет из украденных миллионов даже пенни. Лиз не знает, с кем она решила связаться. Но Хэнк не властен остановить эту женщину. Черт бы побрал обуянных гордыней упрямцев!
— Не волнуйтесь, я займусь делами галереи. Когда мне приступать?
— Сейчас. У меня уже заказан билет в Акапулько, и мне еще надо ввести вас в курс дела.
— Тогда начнем, — сказал Хэнк, пытаясь скрыть улыбкой свое нетерпение. У него тоже не осталось времени на разговоры.
— Не знаю, как мне благодарить вас.
— Постарайтесь вернуться живой и здоровой.
Лиз благодарно обняла старого навахо.
— Будьте осторожны, — повторил тот.
Едва стихли торопливые шаги Лиз, он бросился в кабинет и позвонил в Санта-Фе.
— Что случилось? — спросил Алан.
— Сядь, амиго, я хочу рассказать тебе забавную историю.
Медленно, взвешивая каждое слово, Хэнк передал другу рассказ Лиз.
— Мне кажется, Лиз не стоит лететь в Акапулько одной, — заключил Хэнк.
— Если ты за нее боишься, почему не полетел в Мексику вместе с ней?
— Я предлагал, но она попросила меня заниматься галереей.
— Лиз сама постелила себе постель, — холодно заметил Алан, — пусть теперь и ложится в нее.
— Думаю, ты изменишь свое отношение, когда я расскажу тебе все до конца.
— Только не делай вид, что за всем этим кроется нечто большее, — скептически произнес Алан.
— За всем этим действительно кроется нечто большее. — Хэнк задумчиво потер лоб.
Пора было нарушить обещание, данное Лиз.
Стоя на улице, Роман ждал, когда подъедет Арчер. Закатное солнце подсвечивало сзади его силуэт, образовало из его седых волос подобие нимба. Но поцелуй Де Сильвы был отнюдь не апостольским лобзанием.
— Почему ты не захотела приехать вчера? — спросил он, разжав наконец объятия.
— Надо было многое обдумать, а в твоем присутствии я совершенно теряю голову.
— До сих пор не верю, что Луис взял и согласился на развод. На его месте я бы устроил грандиозный скандал.
— Да он просто счастлив.
В комнатах пахло скипидаром, льняным маслом и мексиканскими блюдами.
— Готовишь ужин? — Арчер вдруг почувствовала страшный голод, ведь она не ела со вчерашнего утра!
— Пойми, я чуть не свихнулся, ожидая тебя, и рад был заняться чем угодно, лишь бы отвлечься от мрачных мыслей. Решил поджарить блинчики. — Роман замолчал, взглянул на Арчер и увлек ее на диван. — Я так долго ждал этого дня.
— Ты мною недоволен, да?
— В любви и в войне все средства хороши, — усмехнулся он. — Мне кажется, что в наших отношениях было немного и того, и другого. До сегодняшнего дня я терпеливо сносил твои уколы. — Он достал из кармана старинный перстень с рубином. — Его подарила мне мать незадолго до своей смерти. Она хотела, чтобы я передал этот перстень любимой женщине. Но тогда я был уверен, что уже никого не полюблю, и спрятал кольцо подальше. Надень его.
Арчер отрицательно покачала головой, и в ее глазах блеснули слезы.
— Мне бы хотелось завернуть себя в красивую бумажку, перевязать ленточкой и отослать тебе. Хотелось бы сказать, что я выйду за тебя замуж, как только получу развод. Но не могу. Не сейчас. Когда-то я пришла из родительского дома к мужу. У меня не было времени познать себя. Я не хочу еще раз ошибиться.
Роман по-прежнему держал кольцо на ладони.
— Я хочу, чтобы ты взяла его. Не в знак нашей помолвки. — Роман неожиданно улыбнулся. — Мы выросли из подобной чепухи.
Арчер вытерла слезы. Да, они не настолько молоды, чтобы играть в помолвку. Они и так будут любить друг друга все оставшееся им время.
— Надень его мне, — попросила Арчер, глядя на левую руку, такую непривычную без обручального кольца.
Но Роман надел ей перстень на безымянный палец правой руки.
— Кто теперь скажет о помолвке? А что это за знак, мы с тобой разберемся сами, дорогая.
