у плода и вообще...
- Я не испугаюсь.
- Я сказал - нет, Люба! - тихо рявкает на меня. - Разговор окончен.
- "Уйди с глаз", да? - обиженно кривляю его я.
- Да!
- Ну и всё тогда.
Отворачиваюсь, складывая руки на груди.
- Ну и всё...
Фыркнув, тоже отворачивается.
А на качелях уже мама Наташа с папой. Их раскачивают, она визжит, хватаясь за стропы, папа разыгрывает ее, что падает, соскальзывая и подтягиваясь обратно на перекладину. Она угрожает ему расправой, вцепившись в стропу со своей стороны. Умоляет остановить качели. Он, наоборот, просит, раскачивать сильнее. В общем, смехота!..
Владик снимает все это счастье на профессиональную камеру. Он - видеограф...
Гад... - скашиваю глаза на Истомина. Оби-и-идно, что останусь без этих фото. Я так мечтала...
Хмурясь, достает сигарету. Он сегодня в осенней своей кожаной куртке поверх костюма. Хотя погода уже давно не шепчет.
Злюсь на него, и в тот же момент хочется поправить ему шелковый шарф и спрятать горло от мороза.
- Подошла, обняла, покаялась, подлизалась!... - властно указывает мне пальцем на Истомина Владик в своей “манерной манере”. - Он сам предложит какой-нибудь вариант!
Иногда мне кажется, что он разбирается в мужчинах гораздо лучше меня.
Вздохнув, засовываю обиды подальше. Но исполнять распоряжения не спешу.
Потому что я и так ранимая, а от гормонов стала ещё слезливая и обидчивая. Ужас...
Костя сам идёт ко мне, хмуро вручает бумажный пакет.
- В кармане нашел... Это бабушки твоей. Марго давно отдала. А я забыл...
Всовывает и уходит в сторону со своей сигаретой. Конверт не запечатан. Там фото... письма...
Присев на деревянную лавочку, перебираю эти драгоценности.
Там мама молодая. А потом - с отцом. Бабушка с дедом Истомина, я с двумя косичками в первом классе и маленький хорошенький мальчишка - щекастый и улыбчивый. Переворачиваю фото. "Костя", и - год...
А потом я читаю ее письмо Костиному дедушке. Они, видимо, ссорились и она высказывает ему всё то, что я бы хотела сейчас высказать Истомину. И это со стороны очень мило и смешно.
Реву и улыбаюсь, заново перебирая фотографии.
Эмоций от фоток у меня столько, что напрочь смывает все обиды!
А потом открываю в случайном месте другое письмо. И там он уже пишет ей, как сожалеет, что они встретились так поздно. И у них не случился общий ребенок.
Размазывая макияж, вытираю слезы, шмыгая носом. Прячу обратно все в конверт. Оставляю только Костину фотку.
Он, вздыхая, смотрит на эти дурацкие качели.
Иду выполнять инструкции Владика. Втискиваюсь в объятия к Косте спиной. Сжимает.
- А я фотку нашего сына нашла.
- С УЗИ?
- Нет... шестилетнего.
- Как это?
- Вот... - поднимаю к его лицу его фотку.
- Хм... ой! Так это же моя. Откуда?..
- Давай сына Костей назовем, - подлизываюсь я. - Будет - Константин Константинович. Хочу, чтобы был такой же как ты.
Разворачивает меня к себе. Брови удивлённо поднимаются вверх. Покаянно вздыхает...
- Ты чего - плакала что ли?! Из-за этих качелей дурацких?? Родная... Ну давай сделаем эти фото! Просто не будем их раскачивать, ок? Влад найдет удачный ракурс.
Целует меня в нос.
Улыбаясь, шмыгаю.
- Давай...
Мы усаживаемся на качели. Они очень высокие! Снизу нас чуть-чуть толкают, чтобы развевалось платье. И даже сидеть на них страшновато...
Ну и ладно, что не полетаем! Подумаешь... С моим доктором Сексом я летаю без всяких качелей, каждую ночь!
- Целуйтесь! - кричат нам хором гости.
И мы целуемся, создавая ещё один памятный кадр в копилку бабушкиных родовых драгоценностей!
Конец.
