Ознакомительная версия.
— Наверное, не совсем правильно пить шампанское из бутылки, — пробормотала она. — Это декадентство.
— Декадентство? — Низкий сочный смех Никоса эхом отразился от стен пещеры. — С тобой не соскучишься, Рина. Значит, ты не видишь ничего особенного в том, чтобы поплавать голой под луной, а затем рассуждать, как какая-нибудь гувернантка из Викторианской эпохи. Или тебе напомнить, что под моим пиджаком на тебе ничего нет?
Никос уже и забыл, когда в последний раз видел, чтобы женщина краснела. Женщины, с которыми он встречался, были так же искусны в любовной игре, как он сам. Они давно разучились краснеть, если вообще когда-то умели это делать. Никос почувствовал какое-то странное беспокойство. «Эту Рину не так-то просто понять, — думал он, следя за тем, как она делает глоток шампанского, — она то страстно отвечает на поцелуи, а в следующую минуту робеет, как девственница».
Девственница… Именно это пришло ему в голову, когда Никос поцеловал ее в первый раз. Но затем она вернула ему поцелуй с таким неистовством, что он тут же об этом забыл. Нет, морская колдунья…
— Скажи мне, Рина, почему ты решила стать официанткой? — поинтересовался он.
Китти была застигнута врасплох.
— Ну, мне нужно работать, — промямлила она. — Как и большинству людей, мне надо на что-то жить, а специального образования у меня нет.
Китти тут же пришли на ум годы учебы и интересная работа в музее Аристо, — правда, отнимающая у нее кучу времени, — и она попробовала представить себе, на что была бы похожа ее жизнь, не будь у нее возможности получить блестящее образование и если бы ей действительно пришлось, к примеру, работать официанткой. У нее были смутные представления о реальной жизни, вне золотой клетки, в которой она жила, и Китти с трудом представляла себя бедной. Первое и пока единственное представление об этом у нее сложилось, когда она работала добровольцем в больнице здесь же, на острове. Но длилось это недолго. Отец этого не одобрил — главным образом, как говорил он, из соображений ее безопасности — и запретил ей туда ходить.
— Ты живешь на острове?
Этот вопрос уже полегче. Китти кивнула:
— Я родилась здесь и не хочу никуда уезжать. Аристо — самое прекрасное место на земле.
— Ты так много путешествовала? — со смешком спросил Никос. — Неужели официанткам на Аристо так хорошо платят?
— Э-э, нет, конечно, — с заминкой ответила Китти. Не могла же она сказать ему, что целый год путешествовала по Европе, побывав в Париже, Риме, Венеции, Флоренции, Лондоне, а последние полгода проучилась в престижной школе в Швейцарии. Будучи принцессой, она получала приглашения в лучшие дома Европы, побывала во многих известных галереях, музеях изобразительного искусства, увидела самые прославленные мировые достопримечательности. Но, где бы она ни была, ничто не могло сравниться для нее с родным островом. — Аристо мой дом, и я никуда не собираюсь отсюда уезжать, — твердо закончила она.
«Завидный патриотизм, — подумал Никос. — Интересно, что держит ее здесь: люди или сам остров?»
— Ты живешь с семьей? — полюбопытствовал он.
Сейчас можно было бы сообщить ему, что вообще-то она принадлежит к королевской семье, но кто знает, как на это отреагирует Никос. К тому же после того, как он узнает правду, вряд ли они смогут общаться так же непосредственно, почти по-дружески. «В любом случае, — убедила себя Китти, — не сказать всей правды еще не значит солгать».
— Да. Я живу с матерью, сестрой и братьями… — В этом списке не хватало одного человека, по которому Китти скучала до сих пор. — Отец умер несколько месяцев назад, — чуть дрогнувшим голосом добавила она.
— Мне очень жаль.
«Это не просто фраза, которую принято говорить в подобных случаях», — решила Китти. В его голосе ей действительно послышалось искреннее сочувствие, и невольные слезы внезапно подступили к глазам.
— Мне очень недостает отца, — глухо сказала она. — Иногда я вижу его как живого, слышу его голос, и мне становится плохо, когда я вспомню, что на самом деле его уже нет…
Китти смахнула слезы с глаз и окаменела, почувствовав, как Никос коснулся ее пальцев, а затем провел ладонью по ее влажной щеке.
— Извините, — пряча глаза, произнесла Китти. Она совсем не хотела плакать перед ним. Это горе было ее личным, до этого она ни с кем им не делилась, даже со своей семьей. Кисти была особенно близка с отцом, который звал ее «мой воробушек», но воспитание не позволяло ей демонстрировать свои чувства, и она редко их проявляла. Поэтому, уступив этой внезапной минуте слабости, Китти почувствовала себя неловко и попыталась отодвинуться от Никоса. Но он положил руки ей на плечи и привлек к себе.
— Тебе не за что просить прощения, — негромко сказал он. — Я знаю, какие чувства ты испытываешь, — я сам через такое прошел. Моя мать умерла больше десяти лет назад, но я буду помнить ее до конца своих дней. Ты не сможешь забыть своего отца, Рина, но время лечит все, и скоро ты будешь вспоминать о нем без горечи.
Он стал убирать волосы с ее лица, и Китти закрыла глаза, расслабляясь под его успокаивающими пальцами и чувствуя на лице его теплое дыхание. Ресницы ее дрогнули и поднялись, и она утонула в устремленных на нее черных глазах. От Никоса исходила сила, в которой Китти так нуждалась в эту минуту, чувствуя себя слабой, потерянной и одинокой.
Слегка неуверенно она положила руку ему на грудь, ощутив под ладонью сильные, ровные удары его сердца. В пещере стояла тишина, и легко было представить, что, кроме них, на земле больше никого нет…
Прошло всего несколько секунд, и дыхание, так же как и биение сердца Никоса, участилось. Китти молча смотрела на него, не в силах оторвать взгляда.
Никос знал, что ему лучше что-нибудь сделать, чтобы разрушить опутавшие его колдовские чары, но не мог пошевелиться. На ресницах Рины, как маленькие бриллианты, блестели слезы, боль от потери отца все еще стояла в ее глазах, напоминая ему о его собственной потере, случившейся пятнадцать лет назад.
Тогда ему было шестнадцать лет. Он был еще мальчик, но обстоятельства вынудили его стать мужчиной. Потеря единственного человека, который его любил, еще долгое время продолжала отзываться болью в его сердце.
Было видно, что Рина еще не примирилась со своей потерей, иначе она не смотрела бы на него с такой тоской в глазах, которую Никос был не в силах перенести. Движимый желанием ее утешить, хотя бы на время облегчить ее боль, он наклонил голову и легонько коснулся ее губ.
Рина не ответила на его прикосновение, но и не стала уклоняться от этой ласки, и Никос нежно поцеловал ее снова, словно предлагая ей тепло своего тела. Когда губы Китти приоткрылись, а голова откинулась назад, чтобы ему было удобнее, Никос считал, что полностью контролирует ситуацию. Но ее губы были так нежны, что он не смог противостоять искушению, вторгнуться языком в глубину ее рта и почувствовать вкус шампанского.
Ознакомительная версия.
