- Ах! - Она была очень вежлива. - Думаешь, не испорчу?
- Нет, - сказал он.
Алексис взяла трубку настенного телефона.
- Немедленно убирайся вниз по пожарному ходу, или я вызову помощь, - прошипела она. - Как тебе понравится заголовок, сообщающий, что Микки Слейн провел ночь в полицейском участке?
- В первый раз, что ли? - сказал он равнодушно. - Но если ты серьезно…
Он лениво поднялся. Он даже немного помедлил. И, пока она наблюдала, дивясь легкости победы, выдернул трубку у нее из руки и поднял над головой.
Это была больная рука. Он, конечно, не мог видеть шину под манжетой. Она подавила крик боли и сказала, вне себя от ярости:
- Ты понимаешь, что это пахнет серьезной неприятностью? Сначала вторжение. Теперь насилие.
- Насилие? - Он хмыкнул, но в голосе появились жесткие нотки. - Мы возвращаемся к обсуждению проблемы маленького поцелуя?
- Нет, - отрезала она, хотя лицо залилось краской. В запястье билась адская боль.
Из трубки, которую он держал над ее головой, донесся голос управляющего:
- Мисс Брук? Это вы, мисс Брук?
- Дон! - крикнула она.
Тут же рука Майкла зажала ей рот. Алексис поперхнулась.
- Мисс Брук?
Он прошептал ей на ухо:
- Скажи ему, что все в порядке. Или ты угодишь в заголовки вместе со мной.
Говорить она, конечно, не могла. Но глядела на него поверх зажимающей рот ладони.
- Понимаешь?
Она кивнула с ненавистью. Теперь она понимала, как он управился с двумя журналистами. Он играл на победу - и не заботился о средствах.
Он медленно убрал руку и дал ей трубку. В холодной ярости она сказала:
- Немедленно поднимайтесь ко мне, Дон. Здесь Майкл Слейн, и он хочет…
Он ударил ладонью по рычагу, но было поздно, и он прекрасно понимал это.
- Ты маленькая…
- Да? - Алексис была довольна. Ему не удалось одержать верх над ней.
- Ты ведь понимаешь, что ты сделала?
- Позвала на помощь. Я предупреждала, - вспыхнула она.
- Ну, помощь ты получишь, не сомневайся. Сейчас сюда сбегутся все газетные ищейки мира, - холодно предупредил он. - Как можно быть такой идиоткой?
- О чем ты говоришь? - нетерпеливо перебила Алексис. - Я только попросила управляющего подняться сюда. При чем тут газеты?
- Ты сказала ему, что здесь я.
- И что из этого?
- А внизу полно репортеров. - Он не сводил с нее тяжелого взгляда. - Начинайте соображать, мисс Брук. Что вы скажете им, когда откроете дверь?
Алексис медленно произнесла:
- Ты преувеличиваешь.
Майкл пожал плечами. Почему-то это оказалось более убедительным, чем любые доводы. Она сказала громче:
- Я вовсе не хотела…
- Нет? - Он не желал облегчать ее положение. - Тогда зачем было звать на помощь?
- Потому что мне нужна помощь, - логично ответила Алексис и метнула в него недовольный взгляд. - Может, для какой-нибудь твоей поклонницы было бы райским наслаждением запереться с тобой в пустой квартире, но меня от этой мысли бросает в дрожь. Честно. Мне такое приключение ни к чему. Это так мерзко.
К своему удивлению, она увидела, что попала в цель. При его шикарном загаре нельзя было сказать, покраснело ли лицо, но он повернулся к ней спиной с инстинктивным жестом протеста.
Не оборачиваясь, он холодно изрек:
- Раньше надо было думать.
- Я знаю, - с несчастным видом заявила Алексис, теряя бойцовский дух.
Звонок в дверь был долгим и тревожным. Она уставилась в непреклонную спину.
- Что мне делать?
- Открой, - хрипло ответил он. - Подоспела помощь, о которой ты просила.
- А что… что мне сказать? Он пожал плечами. Прерывающимся голосом она произнесла:
- Пожалуйста. Я никогда не попадала в такую ситуацию прежде. Я не знаю, что делать.
Тогда он повернулся и посмотрел на нее.
- Ладно, для начала тебе лучше обуться, - резко сказал он. - Как по-твоему, что они подумают о нас, если ты подойдешь к двери с распущенными волосами и босиком?
Алексис вспыхнула. Но не отвела глаз. Если это маленькая месть с его стороны, то она понимала, что в какой-то степени заслужила ее. Ведь она звала на помощь не потому, что на самом деле боялась его. Понимала - и все-таки сделала. Она позвала на помощь просто потому, что разозлилась и не хотела оставаться битой.
Вслух она тихо сказала:
- Каблук у моих босоножек сломался. У меня… у меня где-то здесь есть балетные тапочки.
- Найди их.
В дверь снова позвонили, на этот раз настойчивее.
Алексис нашла свои старые тапочки за шкафом. Натянула и пошла к двери, на ходу приглаживая волосы. В конце концов, у многих женщин, присутствовавших на приеме у Шейлы, были длинные распущенные волосы. С какой стати делать выводы о морали из того, что ее волосы распущены?
- Выглядят так, будто кто-то только что вытащил шпильки, - ехидно заметил Майкл, отвечая на ее молчаливый вопрос. - И этот «кто-то», разумеется, я. - Он вздохнул. - Ты и в самом деле Золушка, скажешь, нет? Ты хоть представляешь, сколько времени тратят женщины на то, чтобы волосы у них выглядели так, как будто их овевает нежный бриз? Для этого едут к парикмахеру, а потом вообще ничего не делают, по возможности не двигаются до самого вечера.
- Ты знаешь это из опыта? - колко спросила обиженная Алексис. Конечно, она это знала. Просто не задумывалась. Она была смущена. Все-таки он не должен был напоминать.
Он ответил очень сухо:
- Если ты хочешь знать, делал ли я это сам, - нет. Если ты имела в виду, встречался ли с женщиной, сделавшей прическу для приема, - да, встречался. Несколько раз.
- Мне ее жаль, - вспыхнула Алексис.
Он прищурился и одарил ее своей очаровательной кинематографической улыбкой.
- Я награждал ее за все труды позже, когда мы попадали домой.
Еще звонок. За дверью слышались голоса. Выходит, Майкл был прав, когда говорил, что Дон придет не один. Алексис побледнела.
Во взоре Майкла сочувствия не появилось.
- Если не откроешь сейчас, они вышибут дверь, - бесстрастно сообщил он.
- Что я скажу? Он пожал плечами.
- Что хочешь. - Но все-таки сжалился, разглядев ее бледность: - Попробуй держаться того, что я ушел, как только понял, что попал не в ту квартиру.
Звучало не слишком убедительно. Но альтернативы не было. Алексис сглотнула, еще раз пригладила волосы и двинулась к массивной двери. Майкл неслышными шагами отошел подальше.
Она долго возилась с замками. Запоры были тугие и сложные, а сломанное запястье делало ее неловкой. И Донов голос, спрашивающий из-за двери, все ли с ней в порядке, не прибавлял сноровки.
Наконец дверь открылась. Там было только трое: Дон, один из портье и фотограф, которого она видела на приеме у Шейлы.
