Пока пес резвиться в сугробах снега, я отвлечена воспоминаниями о вчерашнем времяпрепровождении в компании одного пациента. Сижу на скамейке в скверике, и улыбка на моих губах не сходит вот уже полчаса прогулки.
«— У вас, должно быть, амнезия, Олег Викторович. Вы забыли принять таблетки, — заходя к нему в палату, я замечаю, что лекарства, выданные в обеденное время, лежат не тронутыми.
— Вы же медик, Вера Николаевна, должны знать определение этого термина.
— Тогда, как вас заставить их вовремя выпить?
— Навещайте меня чаще.
— Чаще уже некуда, простите.
— Ваше ежеминутное присутствие будет напоминать мне о вас, как об одной прекрасной медсестре этой больницы, и заодно о таблетках… — Он тихонько посмеивается.
— Я же говорю, у вас амнезия, — поддерживаю его смех.
— Наоборот, — Гуров перестает смеяться и становится серьезным. — Я всегда буду помнить.
— Что именно?
— Вас, ваши глаза, ваши губы, вашу улыбку, волосы и цветочный аромат, который, всякий раз, когда вы находитесь вблизи меня, я ловлю своим обонянием. А ещё никогда не забуду вашу доброту.
— Я не особенно добра с вами, если вы заметили.
— Просто отпустите себя и почувствуете иное.
— Мое… мое дело выдать вам пилюли и проконтролировать, чтобы вы их приняли вовремя.
— Не о пилюлях речь, вы же знаете».
***
— Вера, ну что? — спрашивает с поста Ира, которая прилипла ко мне, словно банный лист c просьбой сходить в ночное заведение после работы.
— Ир, нет, нет и нет, — говорю ей, погруженная в медицинские записи.
Так, вот это бы не забыть, — напоминаю себе, копошась в многочисленных бумажках. Сейчас «идём» с Гуровым на физиопроцедуры, и я вновь выступаю в роли сопровождающей. Смерилась с этим. Привыкла к своеобразному общению с ним, на выходных даже скучаю. Ну вот опять я о нем. Не прилипнуть бы сильно, иначе скучать придётся дольше обычного.
— … обещает быть интересной, — коллега не собирается сдаваться. — У меня как раз два билета.
— Жанке предложи или Оле, — даю понять, что никуда не иду.
— Ты же знаешь, что первой в ночь, вторая — уехала на два дня к родным. А вечеринка сегодня.
— Сходи с парнем.
— У меня его нет, — цокает она языком.
— Значит, найди, — продолжаю перебирать папки в поисках необходимых мне записей.
Иванова не выдерживает моего игнора и забирает папки из моих рук.
— Вера! Попробуй, найди за полдня. Это нереально, — произносит обиженно.
— Хорошего, да, — почему-то смотрю на Олега Викторовича, который, сидя в кресле, ждёт меня к отправке с ним на этаж выше.
На мгновение представляю нас как пару, прогуливающуюся по улочкам сказочного зимнего города, или сидящую за столиком в тихом спокойном заведении, пробующих на вкус горячий шоколад с пряниками. Музыка слишком тихая, едва доносится до нашего слуха, в кафе не много посетителей, а он держит меня за руку, слегка поглаживая пальцем ладонь. Я прячу от смущения глаза, но мне нравится, как щекотно он прикасается ко мне.
— Вера Николаевна, зря вы отказываетесь, — шевелятся его губы и доносится голос, рассеивая в реальности приятную картинку.
— А? — я теряюсь под его гипнозом.
— Сходите и развейтесь, в конце концов. Ирина Валерьевна дело говорит.
— Спасибо за совет, — улыбаюсь ему, а Ирке говорю, что разговор о ночных походах закрыт.
Когда мы оказываемся на нужном для нас этаже, а затем в кабинете, я жду окончания сеанса физиотерапии в отдельном помещении для медсестер. Общаюсь и пью чай с девочками из этого отделения. Они делятся своими рассказами обо всем и ни о чем, а я машинально киваю головой, будто их слушаю, когда сама погружена в мысли о человеке, который находится за стенкой. Чем чаще я провожу время в его компании, тем больше я хочу знать его, знать о нем, и о том, что же случилось.
Спустя пару дней Олегу Викторовичу разрешат наступать на поврежденную ногу и делать соответствующие упражнения для её восстановления. То же самое касается кисти руки. Правда, она не полностью восстановится, когда его выпишут. Придется длительное время ходить с фиксирующим бандажом, но ничего… Чуть позже и рука придёт в норму.
— Вы чем-то обеспокоены? — спрашивает меня Гуров по возвращении в палату после процедур.
— Просто устала и все, — нагло вру ему, но что поделать.
Мужчина осторожно встаёт с кресла и самостоятельно садится на кровать.
— Так есть же повод, сходить с подругой в ночной клуб. Куда вас там зовут?
— Она мне не подруга.
— Тогда пусть станет ею. Быть настолько прекрасной и заботливой, и в то же время одинокой… Это не про вас, Вера Николаевна.
— А если не получается? Если не могу?
— Не можете что?
— Не могу отпустить себя, как вы бы того хотели.
Его глаза пристально меня изучают. Ждут, что, возможно, я продолжу или поделюсь с ним тем, что хранится в моей душе. Но я не успеваю. Айфон Гурова, который покоится на тумбочке неподалеку, издаёт мелодию. Глаза тут же находят предмет, из которого доносится приятный симфонический рингтон. Он расходится вибрациями в воздухе и током отдается по моему телу, потому что на экране телефона высвечивается фотография контакта. Мое внимание не столько привлекает образ девушки брюнетки, сколько изображение собаки, слишком напоминающую Снежка. Зрение успевает зафиксировать имя абонента — Лора, чей звонок действует на меня критически.
— Вера, — Гуров впервые обращается ко мне по имени, — подайте, пожалуйста, если вам не трудно.
— Нет. Конечно же, нетрудно, — не отрывая взгляда от экрана, я беру в руку вибрирующий телефон и передаю Олегу Викторовичу, который больше не смотрит на меня и теперь полностью сконцентрирован на некой Лоре.
— Да, Лора, — отвечает он на звонок, пока перебираю ногами к выходу из помещения, где минуту назад собиралась задержаться, чтобы…
Идиотка наивная. У него есть Лора, а я лечащая медсестра, которую завтра он забудет.
Я дёргаю ручку двери и следующие слова, которые произносит Гуров своей собеседнице, лишний раз перечеркивают мою последнюю надежду:
— Нет, пес ещё не нашелся.
7. Туда, где все началось
Вот уже целых два часа я нахожусь в шумном баре — месте, в котором не помню, когда была в последний раз. Еще в студенческие годы, наверное. Ирке все же удалось поймать меня на крючок и приволочь после рабочего дня в ночное заведение. Я вообще не поклонница подобной шумихи, пьяных рож и танцев. Могу показаться скучной, но меня не тянет на развлечения. Я человек, который с некоторого времени предпочитает отдыхать по-другому. Обожаю лежать в тишине, укрывшись пледом, на мягком диванчике с книгой интересного женского романа в руках.
Тогда, какого черта я здесь делаю? Чтоб я сама понимала. Наверное, готова поделиться своими переживаниями хоть с Ирой, пусть она не тот человек, которому можно доверять, а больше и некому было…
— Как тебе здесь? — громче обычного произносит она, когда мы сидим за столиком. Неподалеку от нас танцует молодёжь, и громко звучит музыка.
В ответ пожимаю плечами, попивая из трубочки коктейль. Безалкогольный, конечно же.
— Вроде нормально.
— Давай, Германова, не кисни. Пей и пойдём танцевать, зачем тогда приперлись сюда?
— Я не умею танцевать, — отвечаю ей. Она смотрит на меня как на привидение.
— Здрасьте, не умеет она. Придумала тоже.
— Я серьезно. Движения не выходят такими пластичными как у них, — указываю подбородком в сторону танцующих.
— Да просто оторвись и забей на мнение окружающих.
— Пока посижу, а ты если хочешь, иди, — предлагаю ей. Вижу, как блестят глаза коллеги от эмоций. Девчонка хочет веселиться, а я ей мешаю.
Но вдруг Иванова начинает разговор о нем.
— То, что между тобой и Гуровым искрит с первого дня его поступления — это очевидно, — нескрываемо говорит она.
— Это так заметно? — мне становится неловко от ее слов, хоть ничего постыдного в моем общении с Олегом нет.
