Буду прятать свои бесстыжие глаза.
В метро от меня отсели сразу несколько человек, но я не придала этому значения, так как вспоминала все больше подробностей и краснела.
Выходила на своей остановке с лицом цвета спелой красной помидорки. Покраснела даже шея.
Какая я распутная, как мне стыдно.
Заходя в офисы, вспомнила про кофе и бывшего мужа. И, кажется, даже была не против глотка этой гадости.
Очки снимать не стала, ещё и голову опустила, пока добиралась до своего отдела.
Пока шла к своему столу, заметила, как все откровенно пялятся.
Мне и так хреново, ещё и они смотрят.
Игнорируя недовольную Марию, быстро ввела пароль на компьютере и начала распечатывать нужные Ларисе Викторовне документы.
— Мышкина! — на весь отдел проорала начальница.
— Я з-здесь, — заикаясь, поправила черные солнечные очки.
А что? В офисе довольно светло, правда же?
Подойдя к столу, Лариса Викторовна явно хотела сказать что-то неприятное, но резко побледнела и отступила от стола на шаг.
— Нина, у меня токсикоз, а ты ещё и с перегаром, — простонала, отходя ещё на пару шагов назад.
— Вот Ваши документы, — покраснела от стыда.
Я же чистила зубы.
Сегодня не мой день.
— Маша, передай пожалуйста.
Лариса Викторовна забрала документы и посмотрела на меня.
Кажется, она позеленела.
— Я тебя потом убью, — буркнула и поспешила вместе с документа мимо своего кабинета.
Закрыв ладонями лицо, застонала.
Это кошмар!
— Доброе утро, Нина Константиновна.
Медовый голос Евгения Эдуардовича прозвучал над головой.
Всё произошло слишком быстро. Я даже не успела осознать, как оказалась под столом.
Мамочки!
Зажмурившись, услышала мужской смешок.
— Что-то потеряли, Нина Константиновна?
Угу, свой стыд вчера! И мозги.
— Д-да, — неуверенно произнесла, желая обо что-нибудь побиться головой.
Надо вылезти и сделать вид, что все нормально.
Но как это сделать?
— И что же Вы потеряли? — растянул босс и присел на стол с моей стороны.
Издевается!
Так я Вам и сказала вслух, Евгений Эдуардович!
Пересилив желание отсидеться под столом до самого вечера, устроилась на стуле и принялась все переставлять и поправлять на столе, лишь бы не смотреть на генерального.
А ему не нужно работать? Провести какую-нибудь важную встречу там. Нет?
Сжимая в руках ручку, подняла взгляд и…
Мне та-а-а-ак стыдно.
— Вы что-то хотели, Евгений Эдуардович? — пролепетала, краснея.
Пожалуйста, давайте дружно сделаем вид, что я ничего не делала, а вы ничего не видели.
— Вас, Нина Константиновна.
Широко распахнув глаза, забыла, как дышать.
Он не мог такое сказать, когда на нас все смотрят.
Нет, он все-таки это сказал, да еще и так громко.
Сейчас истерично заору!
— Что? — с трудом произнесла, пытаясь дышать как можно спокойнее.
Черт возьми, а можно не смотреть на меня, как на сдобную булочку, которую Вы не прочь сожрать, Евгений Эдуардович?
— Хотел пригласить Вас в свой кабинет по очень важному делу, — добавил, улыбнувшись.
Очень смешно!
Со стороны так вообще обхохочешься.
— Сейчас? — спросила, сглотнув.
Я не готова сейчас. Даже встать не смогу. Ноги трясутся, внутри мандраж, еще и голова болит и пить хочу.
Зачем я вчера столько выпила?
Евгений тем временем наклонился ко мне, как удав к кролику, под всеобщие вздохи сотрудниц.
— Не сейчас, но как только наступит обед, жду Вас в своем кабинете, Нина.
Обязательно говорить так сексуально?
А если я уже с ним переспала и не помню этого?
Какое разочарование.
— Вы же придете, Нина Константинова? — уточнил сексуально-шипящим голосом, от которого мороз по коже.
Есть вариант отказаться, когда вы так просите, Евгений Эдуардович?
— Да, — тихо ответила.
Его довольный вид сильно смущает.
Хочется еще раз что-нибудь уронить и спрятаться от потемневшего взгляда.
О чем он сейчас думает? Вспоминает, чем мы занимались в машине?
— Буду ждать Вас, Нина Константиновна.
Наконец-то он слез с моего стола, и я могу чуть расслабиться.
Вот только Евгений Эдуардович не уходит, стоит и смотрит.
Пожалуйста, не надо прожигать своими серыми глазами.
Наверное, нужно что-то сказать? Он ждет ответа?
Улыбнувшись, кивнула.
Идиотка, ничего умнее не придумала?
Как только Евгений Эдуардович скрылся с поля зрения, я застонала и положила голову на стол.
Это было ужасно!
— Это отвратительно! — вслух произнесла Мария.
Она никогда не отличалась терпением и чувством такта.
— Что конкретно? — устало спросила, не поднимая голову.
Столешница такая холодная, так приятно.
Еще бы попить сходить.
— Он с тобой флиртовал!
Правда? А я и не заметила.
— И ты его поощряла!
А вот с этим поспорю.
— Его поведение переходит все границы приличия! — продолжала занудствовать.
Это она еще Петра не видела. Вот кто точно не знает, что такое приличие.
— Нина, что молчишь?
Выпрямившись, в упор посмотрела на коллегу.
Как же меня это достало.
Если она так жаждет со мной поговорить, почему бы и не сделать это?
Только о другом.
— Скажи, Мария, зачем вчера вечером Иван приходил ко мне?
Ревность отчетливо отразилась в мимике Марии.
— Он к тебе приходил? Вечером?
Мило, Иван не изменяет своим привычкам.
Не удивлюсь, если в его жизни есть еще одна «Мария».
— А ты разве не знала? — невинно уточнила.
Мной двигала злость, желание укусить в ответ так же больно.
И я не хотела больше молчать.
— Конечно, я знала!
Яростно сверкая глазами, упрямо смотрела мне в глаза.
— Так зачем он приходил, — сделала короткую паузу, — ко мне?
— Что ты заладила? — сквозь зубы зашипела. — Вообще, давай работать, а не болтать. Ты и так опоздала.
Мария вскочила на ноги и походкой от бедра направилась к столу, где сидел злой Иван, буравящий меня тяжелым взглядом.
Зря это он сейчас на меня смотрит.
Улыбнувшись, убрала очки в сумку и принялась за работу.
Чуть позже, когда часть присланных задач от Ларисы Викторовны была выполнена, я отправилась к кофемашине.
Пока волшебная машина готовила мне гадость, в коридоре во всю разгорался скандал между Иваном и Марией.
— Как меня все достало! Твоя бывшая жена, над которой я должна трястись! «Машенька, Нина такая ранимая потерянная женщина», — передразнивала Ивана. — А я не ранимая? Хочешь знать? Твоя Нина только прикидывается тупой овцой! Специально выводит тебя на ревность! Она хочет вернуть тебя, Ванечка!
— Думаешь, я это не вижу? — мягко поинтересовался Иван.
У меня аж глаз задергался.
— Объясни ей, что ты любишь только меня! Пусть не старается привлечь твое внимание!
Фыркнула, поднося кружку к губам.
Цирк уехал, а клоуны остались.
— А ты думаешь, зачем я пошёл вчера к ней? Хотел сказать, что только ты в моем сердце, моя драгоценная.
Да нужен ты мне больно. Бесит.
— А подслушивать нехорошо, киса.
От шепота Петра над ухом чуть кофе не разлила.
— Я не подслушиваю!
Возмутилась и достаточно смело посмотрела на мужчину.
Нужно отдать должное этому черному строгу костюму, он ему шел.
— Что ты здесь делаешь?
Я сама себя не узнаю. Почему так легко с этим мужчиной?
— Твоя смелость, как и смущение, одинаково заводят.
Ну вот, я снова краснею.
— Ты не ответил, — сделала глоток и поморщилась.
Ну и гадость.
