— Мистер Карриган, никакой ошибки нет. — Удивленная нотками сочувствия, явно прозвучавшими в ее голосе, Мюриэл добавила безразлично: — Дело совершенно ясное. У меня есть все документы, подтверждающие правомерность вашего ареста.
Она повернула ключ в зажигании, мотор отозвался негромким урчанием. Машина тронулась, и Мэтта отбросило на спинку сиденья. Лязгнули наручники. Пленник напрягся, и Мюриэл, бросив на него косой взгляд, отметила проступившие под рубашкой узлы мышц. Да, силы ему не занимать. Это следует иметь в виду и ни в коем случае не недооценивать его физические возможности.
— А разве у меня уже нет никаких прав?
Не сводя глаз с дороги, Мюриэл покачала головой.
— О каких правах вы говорите? Все ваши права аннулированы после того, как вы сбежали, внеся залог. Вот приедем в Остин, тогда и свяжетесь с адвокатом или с кем-то еще. А пока придется потерпеть.
Теперь она почти физически ощутила исходящее от него раздражение.
— Вы сказали, что у вас есть какие-то документы, якобы подтверждающие мою вину, — процедил он сквозь зубы. — Я хочу взглянуть на них. Надеюсь, в этом вы мне не откажете? Или я должен верить вам на слово?
Его возмущение было таким искренним, что Мюриэл едва удержалась от усмешки. Обычная тактика затягивания времени, ничего нового.
— Хорошо, только мне придется остановиться.
— Я уже никуда не спешу, — буркнул Мэтт.
Ей не хотелось терять понапрасну драгоценное время, но Мэтт Карриган все же заслужил небольшую уступку с ее стороны. Пусть убедится. Опыт показывал, что многие нарушители закона, столкнувшись с неопровержимыми фактами, теряются, утрачивают желание спорить и становятся более покладистыми и менее настырными. У Мюриэл хватало доказательств, чтобы урезонить мистера Карригана, поставить его на место и лишить последнего аргумента.
«Ниссан» съехал на обочину и остановился.
— С удовольствием покажу все, что у меня есть.
Мило улыбаясь, Мюриэл достала из бардачка папку и положила документы на колени, убрав подальше мешавший ей пистолет.
— Знаете, вы ведь могли нечаянно убить меня, — с упреком сказал Мэтт. — Неужели оружие так уж необходимо? Я ведь обвиняюсь не в убийстве, не в ограблении, а всего лишь в угоне автомобиля. Это не общественно опасное деяние, оно не связано с применением насилия.
— Я бы не смогла вас убить, даже если бы захотела, — ответила Мюриэл, перебирая бумаги. — Это не настоящий пистолет.
— Что?! Хотите сказать, что преследуете преступников с игрушечным пистолетом?!
Мюриэл собралась было ответить, но перед ее глазами вдруг возникла ужасная картина из прошлого.
Ночь. Тупик. И едва различимая фигура одурманенного наркотиками грабителя. В его руке пистолет. Мюриэл что-то кричит ему, пытаясь заставить опустить оружие, направленное на ее напарника Росса. Потом два выстрела. И два тела на асфальте. Росса и грабителя.
Мюриэл зажмурилась, отгоняя жуткое видение, но сердце уже заколотилось, подстегнутое давним, но так и не изжитым страхом, руки похолодели, а перед глазами поплыли круги. Тогда Мюриэл не хватило решимости выстрелить первой, и это стоило жизни Россу Причарду, ее напарнику, другу, отцу двоих детей. Прошло более двух лет, но кошмар до сих пор преследовал ее. Он стал бременем, не позволяющим Мюриэл забыть свою слабость, напоминанием о роковой ошибке, вечным укором.
Да, у нее был с собой настоящий пистолет, но она достала бы его только в случае самой крайней необходимости, если бы твердо знала, что нужно стрелять, что иного выхода нет. В обычных же обстоятельствах Мюриэл предпочитала другие способы самозащиты. Менее опасные.
Мюриэл сделала глубокий вдох, стараясь избавиться от сжавших горло тисков.
— Что с вами?
— Ничего, все в порядке. — Она вспомнила вопрос Мэтта о пистолете. — Так вот... Да, это не настоящее оружие. Он стреляет небольшими резиновыми горошинами.
— Горошинами? — недоверчиво переспросил Мэтт.
Мюриэл рассмеялась.
— Эти горошины вполне могут остановить человека, возможно, сбить с ног и уж наверняка оставят синяки, но зато не убьют.
— Рад это слышать, — саркастически заметил он.
Она пожала плечами.
— Мертвый вы мне ни к чему.
— Спасибо. — Ее цинично-грубоватый ответ пришелся ему по вкусу. — Значит, перед вами не стоит задача доставить меня живым или мертвым?
Мюриэл спрятала улыбку.
— Вы обещали показать документы, — напомнил Мэтт.
— Да, конечно, один момент.
Через пару минут он ознакомился с постановлением об аресте и доставке в суд, изучил приложенную к делу копию его водительских прав и фотографию.
— Давайте сравним фотографию вашего угонщика и мою.
В голосе Мэтта было что-то такое, что заставило Мюриэл присмотреться к обоим снимкам более внимательно. Несомненно, перед ней было два разных человека, хотя и имеющих значительное внешнее сходство. Но описание угонщика, имевшееся в ее досье, полностью подходило Карригану. Рост, цвет глаз и волос, форма носа, даже ямочка на подбородке.
Правда, этот Мэтт Карриган успел постричься, и его волосы слегка завивались, о чем умалчивало описание в досье. В документе, естественно, ничего не говорилось и о том, какими легкими и шелковистыми были эти пряди, к которым, несомненно, тянулись пальцы многих женщин. Отсутствовало и упоминание об исходящем от задержанного пьянящем аромате, вызывающем волнующее желание и ускоряющем бег женских сердец. В полиции никто не обратил внимания и на такую характерную черту, как дерзкая усмешка, затаившаяся в уголках губ угонщика и еще ни разу не появившаяся на лице этого Мэтта Карригана. Но — кто знает? — возможно, некоторые стороны натуры ее пленника еще дадут о себе знать. А самое главное — он ведь Мэтт Карриган.
— Невероятно... — прошептал Мэтт, недоуменно качая толовой. — Просто невероятно...
— Ну что? Этого достаточно?
Он не ответил, лишь сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Папка с документами, лежавшая у него на колене, соскользнула на коврик.
Мюриэл подняла папку и положила в бардачок.
— Что скажете, мистер Карриган?
— Вы взяли не того парня, Мюриэл.
Он сказал это так тихо, спокойно, как о чем-то, не имеющем к нему никакого отношения, что у нее по спине пробежал холодок. Ни просьбы, ни мольбы. Просто констатировал факт. Факт ее ошибки. Серо-голубые глаза словно покрылись тонкой ледяной коркой.
И Мюриэл почему-то захотелось поверить ему.
Но, конечно, Мюриэл прекрасно знала, какими убедительными бывают люди, теряющие свободу и пускающие в ход все свое обаяние, все способности, чтобы убедить других в своей невиновности.
