Такая неспособность разглядеть очевидное окончательно вывела Люси из себя.
— До чего же вы сообразительны. Конечно, нет, — уничтожающе объявила она. — Разве я утверждала, что я — Энни?..
Они в упор смотрели друг на друга, на его длинной шее начала пульсировать жилка.
— Вы не сказали, что вы — не она, — мрачно уточнил Финн.
— Значит, вы просто предположили, что я из тех женщин, которые готовы выйти замуж за едва знакомого человека.
— Просто я ожидал увидеть нечто подобное, — оправдываясь, возразил Финн.
— Что?
Он отвел от нее взгляд.
— Позвольте только сказать, что именно такими женщинами увлекается Кон.
Пухлые губы Люси сжались.
— Не слишком ли поздно беспокоиться о том, как бы меня не оскорбить? Какими такими? Будьте откровенны, я это перенесу.
— Прекрасно. — Он пожал широкими плечами. — Если хотите знать, мой брат увлекается бесчувственными блондинками с высокой грудью и длинными ногами.
Люси слова не могла вымолвить от ярости. Ее опороченная грудь бурно вздымалась.
Люси подняла руку к своим серебристо-пепельным волосам.
— Я — натуральная блондинка!
Он подождал, пока алые пятна, покрывшие ее шею, поднялись выше и залили лицо, а после этого ответил, дьявольски растягивая слова:
— Уверен, что так оно и есть.
— Может быть, я и отвечаю всем этим определениям, — сказала Люси, пожав плечами и всем своим видом показывая, что она никого ни в чем не упрекает, — но Энни — нет.
Пухлые губы Люси задрожали, когда она взяла с полки фотографию Энни в позолоченной рамке и сердито протянула ее Финну.
— Энни — ярко-рыжая, — тихо сказала она.
— Кажется, вы обе довольно яркие. — Он холодно рассматривал фотографию, потом перевел взгляд на Люси, которая смотрела на него так, словно искренне желала убить.
Он не хотел, но все же заметил, что от гнева она похорошела, стала очень симпатичной и нежной.
— Известно ли вам, что кончик вашего носа порозовел?
Люси коснулась пальцем сей части тела, сурово нахмурилась и опустила руку.
— Вы — самый неприятный человек, какого я когда-либо встречала.
— Вы всегда впадаете в такой драматизм? — поинтересовался Финн.
— Я не впадаю в драматизм, — сердито заявила Люси. — А вам, может быть, не так хорошо известны вкусы собственного брата, как вы думаете, — язвительно закончила она.
Финна окатила мощная волна облегчения, связанная, должно быть, с тем, что перед ним больше не стояла задача убедиться, влюблен ли Кон в эту женщину. Ведь даже он, не разделяющий слабость брата к блондинкам, определил бы ее как чрезвычайно... Морщинка, пролегшая между темными бровями, немного углубилась, когда он попробовал проанализировать, что же такое, не поддающееся определению, есть в этой блондинке, которая, он это знал, сулила одни тревоги...
Вскоре Финн отказался от попыток объяснить необъяснимое, но все еще испытывал глубокое сочувствие к тому дураку, которому она вздумает действовать на нервы. На полке он заметил еще одну фотографию.
— Это вы?
— Да. — Люси тут же прикусила язык и забормотала что-то извиняющееся, вроде того, что в отличие от Энни, которая чрезвычайно фотогенична... хотя, вообще-то, это не самая лучшая фотография...
Люси хмуро наблюдала, как Финн наклонился, чтобы лучше рассмотреть снимок. Она не хотела, чтобы он видел то, чем заинтересовался.
А выражение лица Финна стало откровенно недоверчивым, потому что он видел веснушчатую блондинку в обрезанных джинсах и обтягивающей футболке. Она, косясь на камеру, отводила назад взъерошенные порывом ветра волосы и совершенно не походила на статную особу с гладкой прической и безупречной фарфоровой кожей, что стояла возле него в костюме от дорогого модельера.
— Я этому не верю, — сказал Финн, опять поглядев на девушку с веснушками, и покачал головой.
Потом потянулся за фотографией, чтобы рассмотреть ее подробнее, но Люси оказалась проворнее и прижала снимок к груди.
— Я не желаю вам на радость подвергаться тестированию. — Про себя она решила не смотреть на свое отражение в зеркале, хотя, судя по тому, как пристально он разглядывает ее губы, может возникнуть подозрение, что у нее размазалась губная помада. — Я — это я. Зачем мне врать? — горячо добавила она.
— В том-то и дело, что незачем. Вы не сказали, кто вы, — воинственно проворчал он. — Вы просто позволили мне...
— Болтать языком? — Люси подбоченилась и стала бесцеремонно разглядывать его.
— Болтать языком?.. — повторил Финн.
— Возможно, — подсказала она, игнорируя его, — я не объяснила, кто я есть, потому, что вы не оставили мне выбора, поскольку слишком стремились ворваться сюда и устроить мне выволочку.
— А как же я, простите, должен был называть вас, если не подружкой Кона?
Люси сделала глубокий вдох, вздернула подбородок и раздраженно улыбнулась.
— Я — плоскогрудая, эмоционально неуравновешенная натуральная блондинка. — Она торопилась перечислить все обидные слова, которые он, может, и не говорил, но мог сказать. — Я — Люси Фостер, — с достоинством закончила она.
— Фостер?.. Ее сестра?!
Люси кивнула.
Он раздраженно присвистнул.
— Какого черта вы не сказали об этом сразу? — Он сощурился. — Или это не входило в ваши намерения?
— Ну да, я еще и участница заговора! — Теперь Люси стало понятно, как работают мужские извилины. — Я дала любовникам время, чтобы они могли улизнуть... — Она покачала головой. — Вы всегда были таким параноиком?
— Послушайте, милая, сейчас мы на одной стороне. — (Люси скрестила руки на груди и позволила себе презрительный смешок.) — Вы хотите, чтобы ваша сестра вышла замуж за Кона?
Столь прямолинейный вопрос стер улыбку с ее лица, но она, несчастная, не умела лгать убедительно и при этом категорически не желала признать, что согласна с ним... хоть в чем-нибудь!
— Я думаю, моя сестра в миллион раз лучше вашего брата, но Энни — взрослый человек и вполне способна сама принимать решения...
И ошибаться, уныло добавила про себя Люси.
— И вы считаете, что выйти замуж за человека, с которым вы едва знакомы, мудрое решение?
Выдержав небольшую паузу, Люси глухим, раздраженным голосом бросила:
— Неважно, что я думаю.
В его холодных голубых глазах сверкнул победный огонек.
— Другими словами, вам так же, как и мне, не нравится эта идея.
Она встревожилась, поскольку Финн слишком близко подошел к ней.
Люси почувствовала, как участилось ее дыхание, она хотела отойти, но отступать было некуда: за ее спиной кофейный столик и стена. Тогда Люси попыталась вести себя как можно беспечнее.
