и Алтея уже собиралась уходить, она вдруг увидела мигающую точку справа от себя. Это был ноутбук, видимо оставленный в спящем режиме. Она щелкнула по клавиатуре и компьютер ожил. Странно, что вход не был запаролен.
На рабочем столе было несколько видео, щелкнув по одному и убрав звук почти на минимум, Алтея увидела незнакомую девушку, которую записывала камера.
– Уже можно говорить? – спросила она, видимо, у тех, кто производил съемку.
– Да, расскажи сначала свою историю, – раздался голос за кадром.
– Я была в длительных отношениях, но однажды меня бросили. Человек просто ушел, сказав только, что его ждет новая жизнь. Я знаю, что в нашем обществе у всех свободная воля и расставания – это естественный процесс. Каждый из нас счастлив вне зависимости от того, есть ли кто-то рядом. Но на следующий день наступил сезон туманов, и я была как будто сама не своя. Плакала. Не хотела ничего есть. У меня не было сил заниматься привычными делами. Потом я попала в призонарий.
– И что случилось дальше? – спросил голос за кадром.
– Я попала в экспериментальную программу. И мне дали лекарства. Я приняла уже 4 дозы.
– И как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно. Я чувствую себя легко. Никакой грусти. Я снова полна сил и очень хочу вернуться к своей работе.
– А что насчет любви?
– Меня предупреждали о возможных побочных действиях, о том, что я больше не смогу чувствовать любовь. Кажется, это действительно так. Но меня это совершенно не беспокоит. Главное, я совершенно спокойна и счастлива.
Алтея резко захлопнула ноутбук, так как сейчас шаги становились слишком явными. Она снова спряталась за шубой.
На этот раз в комнату вошла медсестра Заря, которая принесла очередную порцию черных вещей вновь прибывшего пациента.
– Надеюсь, этот хотя бы с потенциалом, – пробурчала сестра себе под нос, – когда уже мы получим прибавку к зарплате?
Пока она раскладывала вещи по тематикам, Алтее удалось незаметно выскользнуть.
***
Дирк снова сидел в кабинете доктора Солнце. Он предусмотрительно не надел ничего черного в тот день. Хотя доктор предупреждала, что свидание с Лореной сегодня невозможно из-за того, что она неважно себя чувствует.
В 15:35 доктор глубоко вздохнула и, наклонившись вперед, сказала:
– Буду честна с вами, состояние Лорены ухудшилось. Если так пойдет и дальше – мы ее потеряем.
– То есть она умрет? – переспросил Дирк.
– Мы стараемся так не говорить, надежда всегда есть. И вообще, это очень громкие слова. Но в каком-то смысле, да, она умирает.
Дирк молчал. По его лицу было невозможно сказать, что он чувствует, расстроен ли он или напуган.
Доктор Солнце заерзала на стуле. Обычно богатенькие родственники тут же принимались спрашивать, есть ли какие-то другие способы лечения, чем они могут помочь и все в таком роде. Но этот. Ну что за недогадливый мужчина?
– Но вы не переживайте, – решила подтолкнуть к нужному направлению доктор, – есть одно решение, но оно достаточно экспериментальное.
Ни один мускул на лице Дирка так и не дрогнул.
– Я говорю о лекарстве. В наш призонарий иногда привозят. Всего нужно четыре дозы. Но это стоит дополнительных расходов. Сумма немаленькая, но Лорена на сто процентов станет прежней.
Дирк встал с кресла. И направился к выходу.
– Господин Лоу, – испуганно окликнула его доктор.
– Делайте, что нужно, – сухо сказал Дирк, – деньги не проблема.
Резко выходя, он чуть не сбил Алтею, которая подслушивала под дверью. Она снова сделала вид, что просто читает. Но Дирк не обратил на нее внимания. Когда к нему поступала новая информация, он всегда впадал в ступор. Ему нужно было немного времени, чтобы снова нормально функционировать. И, наплевав на свое расписание, он отправился в дом к родителям, проверить, как идет подготовка к свадьбе.
Глава 5
А однажды приходил шаман изгнать туман из каждого, кто попадётся на его пути. О его появлении было объявлено заранее и некоторые обитатели призонария очень его ждали.
И вот наконец, появился высокий коренастый мужчина в резиновых сапогах, потертых джинсах и футболке с надписью "ШАМАН". На вид он был очень суров и не могло быть никаких сомнений, что одним махом победит всех внутренних демонов.
Он вызывал желающих в библиотеку по одному.
Он что-то шептал себе под нос и тряс ключами от автомобиля в воздухе. А потом кружился вокруг своей оси, а затем резко останавливался, подходил к подопытному и с криком: "туман! уходи!" Трескал по лбу бедолагу.
Девушек он просил активнее трясти волосами три раза в день, потому что в них все еще могло быть скопление туманных частиц, действующих негативно на психику. И ещё мыть голову его авторским шампунем "Стоп туман мега бьюти", по специальной цене.
***
Рейн делал вид, что просто прогуливается по коридору. Но ноги целенаправленно вели его к комнате Лорены. Было около пяти вечера, дверь была не закрыта, и он увидел, что Лорена сидела у окна и плакала.
Рейн постучался. Лорена обернулась. Она попыталась вытереть слезы, но ее всхлипы было сложно контролировать. Слезы казались ей реками, которые вышли из берегов из-за стихийных бедствий. Они неслись с огромной скоростью через все тело, заполняя его и переливаясь через край.
Когда Дирк впервые увидел ее такой, он, не сказав ни слова, вышел из дома и отсутствовал до наступления темноты.
Рейн же, не дожидаясь приглашения, сел рядом на стул Мариэллы. Благо, ее в этот момент в комнате не было.
– Я никогда не умел плакать, – сказал он, – иногда мне кажется, что слезы – это спасительное средство. И они очень нужны, как дождь заблудившемуся в пустыне.
– Но я очень много плачу, – всхлипнув, сказала Лорена, и слезы словно удвоили свою силу.
– О чем? О чем ты плачешь?
Она отрицательно покачала головой. Слезы не давали ей ответить.
– Мы не знаем, сколько в тебе было боли, которая сейчас вырывается наружу. Но ты когда-нибудь видела, чтобы дождь шел без остановки годами? Выйдет солнце, непогода уйдет. И под завалами найдется душа, и она будет живой.
– Почему ты так красиво говоришь в такой некрасивой ситуации?
– Почему же эта ситуация некрасивая?
Рейн хотел обнять Лорену, но не был уверен, что это уместно.
– Я принесу тебе кофе, я заметил, что ты его любишь, – сказал он и вышел.
Через несколько минут Рейн протягивал ей бумажный стаканчик (именно в такие можно было налить кофе или чай вне обеда), и на нем он написал:
«Может быть, у слез тоже есть свой язык, как и у листьев?
Они, как улика, оставленная на
