вскоре обернется моя смелость!
- Что бы ты себе не придумал и какой бы кровной местью не прикрывал свою похоть, я не позволю тебе отнять у меня то, чего я с таким трудом добилась. Ты не заберёшь мою свободу! Иначе я перережу себе горло, разобью голову о стены твоего шатра, я...
Кемаль сделал шаг ко мне. Перехватил запястье, завел за голову, и припал к губам в жарком поцелуе.
Это было так неожиданно, неприемлемо, страшно, что я оцепенела. С ужасом понимая, что не смогу его остановить, если похититель решит пойти дальше. Дрожала всем телом, боясь возразить и оттолкнуть – пока оставался шанс, что Кемаль на этом остановится и не пойдет дальше.
Наконец, он отпустил меня. Мои губы горели от яростного, пугающего поцелуя. Ничто не могло показать истинные намерения того, кто когда-то был назначен мне в супруги, явственнее, чем этот акт насилия над моими устами.
- Ты не сможешь причинить себе вред , роза Аль-Махаби. Лучше смирись, так будет легче пережить все то, что я вскоре с тобой сделаю!..
- Сделаешь что?
Аллах милосердный. Разве я действительно хотела это знать? Будь я уверена в себе и не будь столь напугана, я бы ни за что не дала Кемалю повода ухватиться за свой страх. Он мог иметь в виду только одно, и опасный блеск в глазах говорил именно об этом.
«Сегодня я умру».
Мысль была столь логична, что даже не напугала меня поначалу. Я прекрасно понимала – бесчестия не избежать, а я его просто не переживу. Если выхода нет, мне проще искать гибели до того, как шейх Кемаль осуществит свои мерзкие планы.
- Ты же разумная женщина, - мужчина наполнил водой стаканы, протянул мне один. Я настороженно коснулась прохладного стекла. Мне хотелось выплеснуть его ему в лицо, но жажда не оставила на это никакого шанса. – Должна понимать, что рабынь такой красоты и социального уровня берут вовсе не затем, чтобы добывать алмазы на шахте и заниматься стряпней. Постигать теорию сложных чисел и интегралов у меня тоже нет никакого желания.
Я пила жадно, но от его слов практически не чувствовала утоления. Хотелось плакать. Я никогда не думала, что моя жизнь закончится здесь, среди песков, так далеко, где меня даже не догадаются искать. Что убить саму себя – большой грех перед Аллахом, и мне понадобится искать смерти либо же молить о ней.
- Не делай этого, прошу, - нет, до униженной мольбы я так и не опустилась, - мы оба знаем, что я никогда не принимала участие в делах моего отца. Я не хотела, чтобы с вашей семьей так обошлись. Это низко и недостойно – мстить покойнику через его дочь, которая бессильная дать тебе отпор. Мой муж ни в чем перед тобой не виноват, ты сделаешь несчастным человека, который не имеет никакого отношения к кровной мести. Кемаль, вам стоит встретиться с Висамом и сесть за стол переговоров. Мой брат тоже не хотел войны, я знаю! Он готов был вернуть вам все, чего вы тогда лишились, но…
- Но я не шел навстречу. Да, это так – я не нуждаюсь в благосклонности Аль-Махаби, Газаль. Поверь, если бы я решил мстить твоему брату, эмират горел бы в огне. К счастью, я вовремя понял, что жажду тебя в качестве искупления вины вашей семьи. Ты должна быть счастлива заплатить всего лишь такую цену.
- Ты безумец, - холод уколол в затылок, рассыпав бисер холодного пота по спине. – «Всего лишь»! Стать твоей покорной игрушкой, терпеть насилие, побои и жить в рабстве до заката своих лет?
- Я не монстр, Газаль. Я намерен продержать тебя здесь, скажем, год. Или больше. После этого ты вернешься домой. К своей науке и жизни, к которой привыкла. Думаю, без тебя мир высшей математики не рассыплется на атомы.
Меня начала бить крупная дрожь. Я втянула ртом воздух, затравленно оглядываясь по сторонам.
- Никто не будет искать тебя здесь, - Кемаль сел на диван напротив, широко расставив ноги, сомкнув пальцы в замок. – И так даже лучше. Потому что поверь мне на слово – моя армия похоронит твоих спасителей в песках. Надеюсь, Висам и твой муж не настолько безумны.
Он говорил, и с каждым словом я все больше и больше понимала, в каком ужасном положении оказалась. Решимость и надежда на спасение таяли, оставляя выжженную пустыню отчаяния и осознания своего истинного положения.
Я так быстро бежала на зов свободы, что едва не расшиблась. И я достигла ее. Судьба жестоко пошутила, позволив отобрать у меня ее в тот момент, когда я считала себя абсолютно счастливой.
- Отпусти… - я знала, что это бесполезно, но с каждой секундой понимание неизбежного становилось все сильнее. – Мой отец уже жестоко поплатился за все, за что мог. Ты же благородный человек, Кемаль. Я вспомнила, как ты приезжал к нам в детстве. Я очень хорошо помню твою мать. Если бы ее увезли от твоего отца и лишили всего, что ей дорого?
- Газаль, - в ледяном голосе моего похитителя послышалось раздражение, - Не для того я устроил твое возвращение в эмират, отменил рейсы твоих родных, чтобы от всего отказаться. Не для того я сам и мои люди рисковали жизнью в разгар бури, чтобы я всего лишь напугал тебя и отпустил. Смирись. Так действительно будет легче. Я уповаю на твою разумность и впредь ожидаю, что ты не попытаешься сбежать. Иначе поверь, ты узнаешь, каким жестоким я могу быть. Не надо дрожать и плакать. Тебе никто не угрожает оружием и не пытает.
- Лучше бы ты все это сделал, - сдавленно проронила я, опустив глаза. Взгляд Кемаля становился тяжелее, и от этого у меня внутри как будто обрывались все нити, связывающие с прошлым.
- Я не понимаю, чего ты боишься. Ты была близка со своим мужем, поэтому вряд ли это страх близости. – Кемаль встал с дивана, и я судорожно всхлипнула, непроизвольно отодвигаясь. Но бежать мне было некуда. – Разве я не сказал ничего из того, что могло бы тебя успокоить? Что тебе не грозит тяжелая работа, и ты получишь свою свободу спустя год?
- Близость? – я все же не выдержала. У меня оставалась надежда, что Кемаль отнесется как к заложнице ради получения каких-то своих благ, и моя честь не пострадает. – Я принадлежу
