своему мужу! Во имя Аллаха, ты не можешь просить, чтобы я по своей воле разделила с тобой постель!
- Рабов не просят об одолжении, алая роза Аль-Махаби, - шейх сел рядом, согнул пальцы и провел костяшками по моему плечу. – Упрашивать тебя отдаться мне я тоже не стану. Ты сделаешь это сама, по собственной воле!
Глава 4.2
- Никогда! – я смахнула слезы с глаз, не замечая разводы от пыли. – Ты не посмеешь! Тебе придется взять меня силой, но после этого я жить не останусь!
- Не доводи до того, чтобы я брал тебя силой, - в голосе Кемаля разгоралась реальная угроза, - Мне не доставит абсолютно никакого удовольствия насиловать женщину. Я могу спросить твоего согласия раз. Я могу спросить его во второй раз, если ты будешь благоразумна и не расстроишь меня. Но третьего раза не будет. Я возьму тебя независимо от твоего согласия. Не позволяй ожиданию и придуманным страхом свести тебя с ума и отдайся мне как можно скорее.
- Нет… - у меня закружилась голова, дышать стало еще труднее. Но Кемаль не думал останавливаться – он прессовал меня взглядом и своей волей, подвигаясь все ближе, лишая шансов к отступлению.
Когда его руки сомкнулись, обнимая меня за талию, я окончательно утратила над собой контроль. Близость Кемаля подавляла, лишая воли к сопротивлению, но я с отчаянным криком ударила его в грудь, уворачиваясь.
Мне было все равно, к чему приведет сопротивление. Сдаваться я не собиралась. Только отчаянно, протяжно закричала, когда мужчина опрокинул меня на диван и лег рядом.
Кемаль никуда не спешил. Задыхаясь от приступа панической атаки, я била его кулаками в грудь, пока он не поднял мои руки над головой и не сжал их в огромной ладони.
- Что ж, алая роза Аль-Махаби. Теперь, пожалуй, настало время проверить, так ли красиво твое тело, как я рисовал себе в воображении на протяжении долгого времени.
Я оцепенела от ужаса, когда мужчина перекинул через меня ногу, чтобы не брыкалась, и одним резким рывком разорвал ночную сорочку.
Я рассыпалась на части. Кажется, все внутри умерло во мне именно в этот момент, позволив несдержанным слезам хлынуть по щекам. С ними утекала и тотчас же растворялась моя смелость и воля к сопротивлению. А Кемаль… ему было все равно. Даже в глазах появилась искорка удовлетворения, а мой рот мгновенно запечатали твердые губы и язык, проникший сквозь преграду зубов.
На этот раз поцелуй был ласковым и нежным. От этого слезы хлынули с новой силой. И вовремя. Им под силу было скрыть то, что я приняла за головокружение от ужаса. Потом губы Кемаля коснулись моей шеи, а свободная рука накрыла грудь. Я судорожно дернулась и раскрыла глаза, надеясь, что слезы и боль смогут если не остановить, то хотя бы смутить похитителя.
Увы. В его потемневших глазах было лишь торжество и ожидание моей неминуемой капитуляции. Не обращая внимания на мой ужас, мужчина улыбнулся, глядя мне в лицо:
– Ты еще прекраснее, чем я рисовал в своем воображении на протяжении долгих ночей. Твое тело создано для удовольствия . Я хочу тебя, Газаль, - хрипло шепнул он и припал губами к розовым холмикам груди, целуя каждый по очереди.
Пламя. Вот, на что было это похоже – сочетание моей беспомощности и его поцелуев. Сильное. Острое. Запредельное ощущение.
Нужно было сказать что-то, заставить его остановиться! Я понимала: мне с ним не справиться.
– Дай мне слово… - захлебываясь в слезах, прошептала я, - просто пообещай, что убьешь меня после того, как изнасилуешь. Я не смогу жить, зная, что предала Далиля. Что не смогла тебя остановить из-за страха и малодушия. Просто сделай это и не дай мне сойти с ума.
Кемаль поднял голову, и я увидела, как в его глазах цвета крепкого кофе гаснет желание. Он отпустил меня и встал около дивана, глядя сверху вниз. Его рот сжался в жесткую линию, в глазах появился ледяной блеск.
– Я вовсе не собираюсь тебя насиловать. Когда я буду любить тебя, все произойдет только потому, что ты сама захочешь этого так же сильно, как я. А ты захочешь меня, Газаль, обещаю.
– Никогда, - прошипела я, стягивая на груди разорванную сорочку, - никогда я не стану твоей по собственной воле! Я ненавижу тебя! Аллах покарает тебя за то, что ты возжелал чужую жену!
– Увидим, роза Аль-Махаби, - бросил Кемаль и отвернулся.
– И прекрати называть меня розой Аль-Махаби! - завопила я. – Моё имя Газаль бин Зареми!
Кемаль ничего не сказал в ответ. Развернулся и быстро вышел прочь, оставив меня дрожать, свернувшись в клубок от отчаяния и ужаса…
Спустя четверть часа в шатер вошла молодая женщина в хиджабе с подвесками из жемчуга по линии покрывала на лбу. Она принесла одежду – тёмное платье и платок на голову, расписанный орнаментом бедуинов. Я затравленно оглянулась на двери, но она тепло улыбнулась и указала на дальнюю комнату, встав на страже у входа. Я поняла, что сюда, по всей видимости, никто не зайдет и я смогу переодеться.
- Спустя час я приготовлю вам ванную, чтобы смыть пыль с дороги и усталость, - сказала она, - мое имя Зарифа. А до того распоряжусь принести вам ужин.
- Спасибо, Зарифа, - я смахнула слезы и поспешила надеть принесенную одежду.
Руки дрожали. Я прислушивалась к каждому шороху, опасаясь, что сейчас Кемаль вернется и застанет меня голой. Разорванная сорочка упала на пол.
«Через некоторое время я и буду голой… распластанной его телом, не в состоянии сопротивляться силе и надеяться, что кто-то меня вырвет у лап столь унизительной судьбы!» - слезы застряли в горле, я судорожно втянула воздух, поспешив надеть черное платье с голубым орнаментом. Платок отбросила в сторону. Даже бронежилет не был в состоянии защитить меня от похитителя.
В селении кипела жизнь. Слышался шум машин. Голоса людей, иногда – смех. Все эти звуки казались мне насмешкой шайтана. Уклад жизни племени не изменился так, как моя жизнь. Ничто не выбило их из прежней колеи, и вряд ли хоть кто-то подумал о том, что сейчас испытывала я.
Ужин действительно принесли. Но – без столовых приборов. Видимо, мерзавец Аль Мактум все-таки решил перестраховаться и не дать мне что-то сделать с собой прежде, чем осуществит свои жестокие планы.
